Антун Шолян - Гавань

Слободан с горечью вспомнил ее безразличный взгляд, когда он, гордый своим делом, показывал ей стройку, в каждой мелочи стараясь представить картину будущего: ее ничто не взволновало. Машинально кивала и больше всего заботилась о том, чтобы не запачкать туфли. В конце концов сказала:

— Ты слишком увлечен деталями.

И он понял, что перед Магдой маячит совсем иная, более важная для нее цель, — для него же, захваченного энтузиазмом строительства и презренными мелочами, ее цель как бы скрыта в тумане, поэтому она его и одернула. У Магды на уме лишь то, что она называет «наше дело».

Утром Грашо прислал «мерседес» со своим шофером, чтоб отвезти ее на сплитский аэродром. Она уселась в «мерседес» с такой самоуверенностью, будто наконец добилась права на тот единственный стиль, который ей соответствует и подобает.

— Нисколечко я тебе не завидую, что торчишь здесь, — сказала уже из машины, устраиваясь на заднем сиденье. — Не волнуйся из-за пустяков. Все будет как надо. Когда вырвется минутка, приеду снова посмотреть, как тут у тебя дела. — И королевски небрежно махнула рукой шоферу, чтобы трогал.

Впервые после приезда на строительство инженер почувствовал себя подавленным. Это был сигнал той длительной депрессии, с которой некогда он уже было свыкся и о которой в последнее время совсем забыл: снова возникло желание забиться куда-нибудь, как собака, и заниматься какими-то чистыми, абстрактными, бесполезными делами, в полном одиночестве, без людей, без проблем, без прошлого и без будущего. Бег от действительности или как это там называют. А он думал, что Гавань его излечила.

Теперь на стройке, переходя от участка к участку и механически выполняя свои повседневные обязанности, он снова почувствовал какой-то призрачный, но непробиваемый барьер между собой и бурлящей жизнью, ее грубым, слишком жизнерадостным галдежем. Он здесь случайный попутчик: он вовсе не существенный рычаг, а только временная опора. Я терзаюсь, а все вокруг неумолимо идет дальше, и стоит мне задержаться хоть на один шаг, меня отбросят в сторону, как мусор. Не я нужен Гавани, а Гавань нужна мне. Что я без Гавани, что я без Магды?

Сначала гнетущую его депрессию он связывал с неожиданным отъездом жены и привкусом измены, который остался после ее краткого и холодного посещения. Но спустя день или два он понял, что его постоянно сверлит мысль о доме. И о том, что он должен, ибо уже про себя это твердо решил, покориться неизбежному решению, что нельзя дальше тянуть и надо подписать документ о купле-продаже, который давно заготовлен и ожидает его в Дирекции. Правда, Грашо ни о чем не напоминал, но каждый раз при встрече с ним инженер чувствовал, что тот ничего не забыл и что раньше или позже снова прибегнет к давлению.

В чем дело, спрашивал он себя, или мне жаль дома, или просто тяжело без всякой борьбы подчиниться абсурдному и навязанному силой решению? Но одновременно сам стыдился подобных мыслей — подумаешь какие тонкости. Интеллигентик. Без конца выискиваю варианты, причины, оправдания, а нет силы, чтобы хоть раз с чем-нибудь покончить. Чтобы хоть чем-либо действительно пожертвовать. Твердо встать на ту или другую сторону, как говорит Грашо.

Личные интересы должны отступать перед интересами Стройки. Решение о доме абсурдно, это точно, и не надо бы так легко отступать перед этим мелким насильником. И перед Магдой. Но чем я здесь занимаюсь: строю порт или пестую свою излишнюю чувствительность?

А кроме того, сумма, которую он видел в договоре, была и правда довольно крупной с учетом нынешних продажных цен. Как это называли в прежние времена: кровница? репарации? Если не я, то хотя бы Магда порадуется. Что до Слободана, деньги интересовали его чисто абстрактно: он никогда не знал, на что их потратить. Ему ничего не было нужно. Он был человеком, у которою есть все.

В тот же день, крутя в руках огромный старинный ключ, он направился к своему дому, сам не зная зачем. Проститься? Или попросить прощения у отца? Может быть, родительский дух блуждает на старых дощатых ступенях и ожидает уготованной мне кары. А может быть, я иду убедиться, что ничего не теряю: старый ветхий домюга, в который, чтобы приспособить его для житья, надо вложить столько денег, что дешевле купить новый. Получив за него деньги, я это запросто смогу сделать! То есть если захочу. В Опатии, сохрани боже! И вообще, если б этот дом был мне действительно нужен, я бы чаще сюда приезжал. А Магда и слышать о нем не желает. Мы бы все равно никогда им не пользовались. Он бы все равно пропал.