Антун Шолян - Гавань

Они отнесли мокрые сундуки в лачугу при винограднике. Старик энергично взялся за приведение в порядок своей обители. В крыше зияли дыры, дверь рассохлась.

— Приятно обнаружить на таком месте своего бывшего ученика, — бормотал старик, светясь переполнявшим его счастьем. — Значит, латинская мудрость пала не на бесплодную почву. Ты хоть что-нибудь еще помнишь, а? Теперь в школах хотят отменить латынь, она якобы устарела. Потом, поди-ка, доберутся и до истории. Будто новое общество можно делать одной математикой и материализмом! Но все это, так сказать, побочные продукты, как я привык говорить; просто надо всегда быть там, где по-настоящему строят новое, в самой гуще, в фокусе! Тут уж без дураков; тут сразу ясно, что есть куколь, а что семя! Hic Rhodos [8] Начало выражения: Hic Rhodos, hic salta (лат.) — Здесь Родос, здесь прыгай. В басне Эзопа «Хвастун» герой похваляется, что в Родосе он сделал колоссальный прыжок, и ссылается на свидетелей. На это один из слушателей говорит: «Вот тебе Родос, тут и прыгай». .

И он действительно подпрыгнул, со старческим озорством, и сумел подсунуть крестообразные козлы под дощатый стол, посеревший и рассохшийся от времени, и расставил на нем кое-какие вещицы: керосиновый фонарь, две-три книжки, стопку оббитых эмалированных тарелок, желтых, с зеленым ободком, ложку, нож, вилку и стеклянную солонку, привезенную прямо с солью и зубочистками в ее среднем отделении. Остановившись посреди комнаты, он с гордостью осмотрел плод своих трудов. Старик облегченно вздохнул, счастливый, что оказался «снова в нашей Мурвице», возвел очи горе и продекламировал строки из Горация так же патетично, как некогда в гимназическом классе:

Инженер не знал, заплакать ему от умиления или рассмеяться, пожурить старика за его дешевую восторженность или, погрузившись в эйфорию, вместе с ним радостно декламировать в этой убогой хижине с земляным полом, возле посеревшего стола и жалкой постели.

Когда в конце концов он собрался уходить, старческий энтузиазм уже явно поугас, учитель выглядел как-то растерянно и тщетно храбрился, борясь с усталостью.

— И Колумб, добравшись до Америки, не сразу нашел Эльдорадо, — объяснял он. — Надеюсь все же, что я вместо моей Америки не угодил обратно в Индию, которая, как известно… А моряк я еще неплохой, что скажешь? От Риеки досюда всего за семь дней. Славная у меня лодчонка, только вот укрыться негде, кругом дует, не лучшее это место для старого ревматика.

К специалистам начали прибывать и жены. Инженеры, администраторы, подводники иногда по взаимной договоренности, а то и без нее вселялись в дома местных жителей, стесняя домочадцев. Разнообразные посулы, высокие цены и давление местных властей сделали свое дело: полупустые частные дома превратились в шумные коммунальные жилища, их хозяева-землепашцы во владельцев своеобразных гостиниц, а их жены в обслуживающий персонал. Только Слободан продолжал жить у Катины, где теперь останавливались лишь проезжие и которая, несмотря на свои строгие моральные принципам не избежала дурной славы. Магда, впрочем, тоже сообщила о своем приезде, а вскоре и действительно прикатила, но еще из Загреба она по телефону предупредила его, что не сможет задержаться в Мурвице более чем на два-три дня, ссылаясь на разные домашние и другие обстоятельства, так что из-за нее не имело смысла переселяться куда-нибудь от Катины.

С приехавшей Магдой он успел перекинуться лишь парой слов и сразу же передал ее на попечение Катины, чтобы, во-первых, избавить себя от упреков по поводу жилищных условий и вообще Мурвицы, а главным образом потому, что спешил на заседание: этим же самолетом к ним прилетел уже давно ожидаемый Грашо, новый секретарь Дирекции.

Пронесся слух, будто Грашо прибыл на «мерседесе», который за ним послали прямо на сплитский аэродром. Для высокого гостя заняли и временно приспособили; один из тех брошенных, пустых домов, прежние обитатели которого давно рассыпались по свету, а вопрос о законном наследнике оказался таким запутанным и трудноразрешимым, что даже не стоило его и распутывать. Дом этот вместе со зданием старой школы Дирекция реквизировала для себя — просто забрала их у общины, предназначив на снос. Но пока еще дом стоял, ибо здесь было определено останавливаться Грашо до тех пор, пока не построят новый отель, проект которого был уже создан. Хилтон-Мурвица, так любовно называли будущий отель архитекторы. В настоящее время он красовался лишь в виде макета на одной из сплитских выставок.