Александр Сапсай - Семейная реликвия. Ключ от бронированной комнаты

— Ладно, Олег Павлович, не переживайте. Времени у нас с вами навалом. Самолет завтра только днем. В аэропорту мы будем с вами часов в одиннадцать. Так что и выспаться успеем, и погулять. Шмотки вам супермодные я помогу незадолго до вылета купить, причем по сходной цене. Я уж знаю теперь, как с этими австрияками торговаться, поверьте. Вы мальчик модный, не бедный, все знают, так что одену вас с иголочки, от трусов до кепки. Идет? Жена не узнает. Мы еще с вами и ей что-нибудь модненькое купим, чтобы больше вас любила и оценила вашу заботу. А как, кстати, насчет нашего сговора отметить путешествие в Вену после его завершения? Слабо? Я потом еще очень хочу показать вам все свои венские приобретения. А может, и продемонстрировать. Ладно?

— Идет, — уверенно сказал Олег, обернувшись и еще раз внимательно посмотрев на свою сотрудницу. Он вдруг подумал: «А почему бы и нет? Зачем мне еще кого-то искать, чтобы отметить окончание визита, когда эта смазливая, игривая и далеко не старая энергичная женщина вполне подходит для такой цели. Тем более она не где-то, а вот здесь, совсем рядом. Причем, судя по ее тону и горящим глазкам, просто напрашивается на прощальную гастроль. С ней даже во много раз веселей будет, чем распить бутылку с угрюмым Игорем Щекоткиным, из которого и слова-то никогда не вытянешь».

Они подошли к большой площади, до отказа заполненной народом. Вдруг в середине ее раздались громкие удары то ли барабана, то ли тамтама. Народ бросился туда, образовав широкий круг, в центре которого происходило какое-то действо. Об этом можно было судить и по ярким вспышкам бесчисленных фотоаппаратов. Что было сил рванула также туда и Нелли Петровна, не выпуская из руки мороженое, а другой умудрившись схватить за руку Олега, чтобы не потерять его в этой шумной многоязычной толпе.

— Вы случайно не прихватили с собой фотоаппарат? — спросила она, когда они оказались в первых рядах зрителей.

— Нет, случайно не прихватил. Вы же видите, что кроме ваших тяжеленных пакетов у меня в руках ничего нет, — ответил без эмоций он и посмотрел при этом на часы.

Было чуть больше восьми вечера — самое время для прогулок по венским улицам бесчисленных туристов. В центре круга самых любопытных из них, к которым сейчас принадлежали и они, бегали настоящие краснокожие индейцы с характерными лицами из фильмов о диком Западе — с томагавками, копьями, луками и тамтамами, одетые в разноцветные перья и мохнатые, также оканчивающиеся каким-то птичьим оперением чуть не у коленок сандалии. Они выкрикивали что-то совсем непонятное.

— Ладно, тогда вам придется подержать все мои покупки, пока я достану из сумочки свой, — сказала Нелли Петровна, сунув ему во вторую руку остальные свои покупки. Потом порывшись немного в сумке и достав, наконец, из ее глубины серебристую «мыльницу», бесцеремонно сунула ее в руку Олегу, попросив при этом и фотографировать и не класть покупки на землю. После того как он безропотно взял аппарат, Нелли Петровна устремилась в самый центр круга. Она без всякого смущения подбегала то к одному, то к другому индейцу. Потом выискала для фотки на память двух стоящих в стороне, одного совсем пожилого с длинными седыми волосами до плеч, другого явно помоложе, куривших марихуану и игравших на национальных инструментах. Фотографирование Нелли Петровны продолжалось бы и дальше, не вылези вдруг в окно многоэтажки мужик с большим пластиковым ведром воды и не плесни ее на головы веселящегося под громоподобные звуки тамтамов экзотического ансамбля в перьях.

— Надо же, а еще говорят, что австрийцы культурные люди. Никогда бы не поверила, если б своими глазами не увидела, — сказала Нелли Петровна, отряхнув со своей одежды капли попавшей на нее воды и пригладив рукой намокшие волосы.

— Видимо, они здесь с утра гремят под окнами. Кому-то это явно надоело. А вам бы понравилось такое? Мне бы, например, нет, — ответил ей Олег, рассмеявшись в полный голос и воспроизведя при этом сочиненный его приятелем Сашкой Золотариком неизвестно когда стишок. — «Звенят гитарос и дудос», — чуть ли не нараспев продекламировал он, вспомнив популярную когда-то песенку, заимствованную товарищем. — «Трещат и такось и сякось. Это идут барбудос. Они идут в бардакос».

— Во-во, можно и в бардакос, — промычала ему в ответ Нелли Петровна, когда минут через десять, обогнув театр и перейдя на светофоре улицу возле большого здания с зеленым куполом, они спокойно дошли до художественного салона напротив гостиницы. Олег здесь задержался и с помощью «директора комиссионного магазина» купил домой несколько фарфоровых вещичек, которые его всегда привлекали: Штрауса со скрипкой великолепной работы; вазочку с изображенной на ней известной картиной выдающегося австрийского живописца-сецессиониста Густава Климта «Поцелуй», которая ему безумно нравилась; несколько фарфоровых копий в приличных рамках с картин австрийского живописца и драматурга Оскара Кокошко. Народу в магазине не было, и, учитывая сноровку Нелли Петровны, на покупки здесь они потратили не больше десяти — пятнадцати минут. И уже через полчаса они сидели за круглым столиком в Олеговом номере «Адмирала» на третьем этаже.