Александр Сапсай: Семейная реликвия. Ключ от бронированной комнаты

Следом подкатила и машина Геннадия. Он вышел, взял сестру под руку, открыл дверь подъезда. Олег шел немного сзади. Он расслышал, когда они вместе зашли в подошедший лифт, что Ольга, негромко и также загибая палец на правой руке, как и он, вдруг задумчиво произнесла:

— Есть и еще один маленький ключик, на который я почему-то очень надеюсь. Причем тот самый, можно сказать, родной, золотой ключик, открывавший красного дерева футляр от иконы, который моя прабабка, как рассказывают, носила на цепочке вместе с крестиком у себя на груди. И которым, кстати, открывал святой образ, чтобы приложиться к нему и получить благословение Емельян Пугачев. У меня есть в этой связи некоторые свои соображения, причем не лишенные основания. Думаю, даже уверена почему-то, что этим маленьким золотым ключиком тоже можно открыть то, что было завещано предками и предсказано давным-давно старой цыганкой на вокзале в Орске. А скажу я вам обоим об этом позже. Все остальное ты, конечно, правильно назвал. И это хорошо, что мы сегодня Вогеза случайно повидали. Он нам, без сомнения, тоже поможет. Не зря же мне сегодня, ребята, ночью снова мой учитель математики Максим Петрович Хван приснился. Сидит как ни в чем не бывало в маленькой комнатенке на колченогом стуле в черных трусах и самодельном поясе от радикулита из собачьей шерсти на пояснице, не моргая глядит на меня своими желтыми, с красными прожилками большими глазами и говорит почему-то: «Я заставлю тебя не только алгебру, но и тригонометрию выучить». А потом, будто тень отца Гамлета, неожиданно растворился, как в тумане, исчез где-то высоко в небе. Я аж взмокла от такого видения. И так ночь почти не спала из-за этих соседей с их музыкой, а тут еще такое видение. Вскоре Олег приехал. Неспроста все это. Вы же знаете, что Хван всегда является мне по ночам, когда что-нибудь важное должно произойти. Вот сегодня и с Вогезом вдруг встретились. Еще что-то, видно, должно случиться. Хотя для одного дня и этого вполне достаточно.

— Вы даже не догадываетесь, что я вам сейчас поведаю, — намеренно не заостряя внимания на сказанном женой, проговорил Олег, достав из кармана пиджака связку ключей и открывая дверь в квартиру. — Помните Пушкина? Помните самое начало Евгения Онегина: «Мой дядя самых честных правил». Так вот, я недавно прочитал, что использованное там выражение «уважать себя заставил» в те годы означало не что иное, как «умер». Понимаете, умер и заставил таким способом себя уважать. Вот и Вогез. Ушел на тот свет и навсегда, даже несмотря на такую помпезность своей последней кладбищенской постели, заставил себя уважать. Как бы к нему ни относились, но это так! А его друзья-журавли бросили его, конечно, на той поляне, на которой он, устав от жизни, приземлился, да и улетели подальше. Надо бы узнать, кто из них придумал эту песню здесь крутить. Было бы небезынтересно, я думаю.

— У меня тоже зацепок накопилось немало, — произнес глубокомысленно Геннадий. — Так что на самом деле правильно Олег сказал, сядем сейчас, поговорим и подобьем бабки. Подытожим все, что имеем. Уверен — мы на правильном пути. Только нужно будет сконцентрироваться и ударить всем разом. Результат не замедлит сказаться. Вот вам истинный крест.