Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

— Рэмси ведь живет в паре кварталов отсюда?

— Да, хотя какое это имеет значение. — Ирина достала из клатча кошелек.

— И еще вопрос. — Бетси сурово посмотрела на нее. — Ты не идешь со мной к метро?

— Я возьму такси.

— Отлично. Можем поехать вместе.

— Боро тебе не по дороге.

— Ничего, я прокачусь.

— Прекрати! Да, если так хочешь знать. Вечерами нам не удается видеться. Я ненадолго.

— Скажи, ты действительно хотела со мной встретиться или я лишь прикрытие?

— Да, действительно хотела. Ты не поняла? Просто одним выстрелом можно убить двух зайцев.

— Значит, ты заставила меня тащиться через весь город в Вест-Энд…

— Прости меня. У меня с этим местом связаны теплые воспоминания. Мы… те, кто здесь работает, ничего не знают о снукере, поэтому тут его никто не узнает. И еда мне очень нравится.

— Любопытно. Ты же ничего не ела.

— Я говорила, нет аппетита.

— Что мне сказать Лоренсу, если он спросит, когда мы расстались?

— Он не спросит. — Это была правда, от осознания которой стало грустно.

Ирина хотела заплатить сама, но Бетси не позволила, вероятно восприняв жест как желание откупиться. Счет они оплатили пополам и, пока шли по Роман-Роуд, не сказали друг другу ни слова.

На Гроув-Роуд, где Бетси нужно было свернуть налево, а Ирине направо, Бетси повернулась к подруге:

— Мне не нравится, когда мной пользуются, Ирина.

— Прости, — пролепетала она, борясь со слезами. — Этого больше не повторится. Обещаю.

— Тебе надо поговорить с Лоренсом.

— Знаю. Но последнее время у нас не получается разговаривать.

— Почему бы это?

— Он пурист в вопросах верности. Если бы он понял, что меня привлекает другой мужчина, захлопнул бы дверь перед самым моим носом. И я бы разрушила его дружбу с Рэмси. Не думаю, что стоит начинать разговор, не будучи уверенной, как хочу поступить.

— Лоренс хороший человек, Ирина. Таких мало. Обязательно все обдумай.

— Ты задыхаешься!

— Бежала. У меня мало времени.

— Входи, лапочка, не то заболеешь. Твои руки!

Они вошли в холл, прижавшись бедрами, как сцепленные вагоны. Толкнув спиной дверь, Рэмси сжал ее пальцы.

Это был мучивший ее неприятный недуг: болезнь Рейно, вызывающая спазм сосудов конечностей даже при умеренно прохладной температуре. С наступлением сентября проблема вернулась. Когда ей поставили диагноз, Лоренс предложил работать в студии в перчатках.

Хороший совет. Она рассказала Рэмси о болезни на прошлой неделе в «Бест оф Индия». Он непроизвольно потянулся к ее мертвенно-холодным ладоням и держал в своих до тех пор, пока они не стали походить на руки живой женщины.

Незначительные различия, так сказать. Лоренс придумал техническое решение, Рэмси тактильное. Для Ирины их отношение было полярно, как день и ночь. О, она редко жаловалась. Не велика беда, что у нее всегда ледяные руки, — бывают проблемы и похуже. Лоренс даже купил ей перчатки с обрезанными пальцами, которые мало, но помогали. Порой зимой руки замерзали настолько, что буквально деревенели, и ей приходилось стучать ногой в дверь, не имея возможности повернуть ключ в замке. Тем не менее Лоренс часто массировал ей пальцы, пока они не согреются. Он был внимательным человеком, всегда интересовался ее делами в издательстве, но не настолько, чтобы купить ей без повода небольшой подарок. Но Ирина ждала от Лоренса не профессиональной поддержки или ненужной безделушки, а прежде всего протянутой руки, на которую всегда можно опереться.

— Бренди?

— Нет, не стоит, — ответила она, принимая бокал. — Я была на ужине, и мы выпили бутылку вина, словно сельтерскую воду.

Как обычно, Рэмси провел ее в подвал и усадил на кожаный диван напротив освещенного бильярдного стола. Зеленое сукно сияло, напоминая летние бескрайние луга, на которых так приятно устроить пикник.

— У меня ужасное состояние, — произнесла Ирина. — Я рассказала о нас Бетси.

— Не следовало ей говорить.

— Мне необходимо с кем-то поделиться.

— Не следовало ей говорить.

— Бетси не болтушка!

— Никто не в состоянии хранить чужие секреты, как свои собственные, — большинство их и не хранят. Даже ты, например, сегодня не смогла. — Тон его был язвительным.

— Я же не могу обсудить это с Лоренсом. Ты необъективен. Я с ума сошла бы, если бы никому не рассказала.

— Но все происходящее между нами касается только нас. Ты втаптываешь то, что мы создали, в грязь. Секретарши будут хихикать, обсуждая нас за чашкой кофе. К чему это желание все запятнать.