Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

С обычной услужливостью индийских официантов, ставшей легким покрывалом для презрения, молодой мужчина поставил на стол поппадум и поднос с разнообразными закусками. Ирина мысленно напомнила себе, что стоит избегать сырого лука.

— Ну, выкладывай, — начала Бетси. — Жизнь коротка, а сегодняшний вечер еще короче.

Ирина колебалась. Опасно открывать душу человеку, симпатизирующему Лоренсу. Но если она все же хочет поведать миру свою историю, то предстоит отказаться от собственнического к ней отношения. Посвящая людей в свои проблемы, приходится допускать возможность возникновения у них не вполне благодушного мнения о ситуации. Как только она откроет рот, ее проступки станут достоянием общественности. Каждый шаг назад оставит за собой смердящий след.

— Ты не одобришь, — произнесла Ирина.

— Я же не судья.

— Ты можешь посмотреть на это с точки зрения моралиста.

Бетси много лет была редактором Ирины, и в их отношениях оставалась тень иерархического превосходства. При этом Бетси никогда не оглядывалась со страхом на мнение Ирины.

— Прости, но я не думала, что мы собираемся критиковать мой характер.

— Не собираемся. — Ирина сделала глоток вина. — Извини. Мне не следовало сразу переходить к обороне, не дав тебе высказаться.

— Полагаю, ты не тот человек, что говорит о себе гадости.

— Ты права — именно гадости. — Еще глоток. — В июле… со мной кое-что произошло…

— Ирина, если пришла на занятия в тренажерный зал, не надо постоянно ходить пить воду и перевязывать шнурки. Лучше сразу приступить к серии упражнений. Отсрочка не облегчит задачу.

Отщипывая кусочки поппадума, Ирина старалась не смотреть Бетси в глаза.

— Я встретила мужчину. Впрочем, мы общались много лет, но по-настоящему познакомились только тем вечером. — «Как ни построй фразу, — подумала она, — все равно прозвучит глупо». — Кажется, я в него влюбилась.

— А мне казалось, ты была влюблена, — сурово заявила Бетси. Ее собственный брак напоминал скорее взаимовыгодное сотрудничество, и подруга всегда относилась к более теплым партнерским отношениям Ирины и Лоренса с легкой завистью.

— Была, — уныло призналась Ирина. — Но в данный момент я не испытываю к Лоренсу ничего, кроме жалости и сочувствия. Я кажусь тебе чудовищем?

— С тех пор ты начала курить? — Бетси была из породы настоящих янки. С таким же успехом Ирина могла вытащить не только пачку «Голуаза», но и пакетик белого порошка, ложку и шприц.

— Очень редко. — Ирина старалась не выдыхать дым в сторону Бетси, но он невольно попадал на нее. — Не говори Лоренсу. Он придет в ярость.

— Уверена, он и так все знает.

— Я пользуюсь мятным освежителем, хотя да, пожалуй.

— Он определенно знает о сигаретах, но, думаю, проблема гораздо серьезнее. Готова поспорить, он знает о твоем романе.

Ирина подняла на подругу напряженный взгляд:

— Нет.

Бетси скептически скривилась:

— У тебя платоническая страсть? Посещаешь музей и приходишь в экстаз от картины?

— Я никогда не понимала, что на самом деле означает слово «платоническая». Мы… нет, влечение вполне физическое. Но мы еще не… не перешли черту. Мне казалось это важным. — Она вовсе не была уверена в том, что это важно. В сдержанности таится определенный эротизм, соединение после нескольких недель отсрочки наделено особенной сладостью. Если считать это верностью, то что же тогда предательство?

— Интимная жизнь с Лоренсом настолько плоха? Он уже не боец?

— Плоха? С Лоренсом никогда не было плохо. Мы занимались сексом три-четыре раза в неделю, но он стал… пресным.

— Три-четыре раза в неделю? И ты жалуешься? Мы с Лео трахаемся не чаще, чем переворачиваем матрас с летней стороны на зимнюю.

— Я никогда не представляла, что творится у него в голове.

— Почему же ты не спросишь?

— Боюсь, он поинтересуется, что происходит в моей.

— И что?

Заметив подошедшего официанта, Ирина покраснела. Азиаты наверняка уверены, что порочные западные женщины всегда ведут такие беседы, поглощая поппадум.

— Я постоянно думаю о другом мужчине, — пролепетала Ирина, когда официант принял заказ и удалился. — Сначала это было способом отвлечься на время, теперь превратилось в привычку. Он вытеснил все остальные мысли. Я не могу закончить работу.

— А кто он? Чем занимается?

— Если я отвечу, ты сразу поймешь, о ком я говорю.

— Ты предполагаешь справиться с ягненком «корма», курицей «виндалу» с гарниром из шпината и нута и утаить от меня имя этого парня?