Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

— Что у тебя с руками? — спросил Рэмси.

Из бормотания Ирины по поводу определенных «условий» он все же понял, что ей холодно. Отодвинув тарелку, он потянулся к ней и обхватил ее руки своими сухими, горячими пальцами. И вот произошло то, чего Ирина так ждала: штыри вилки наконец нашли отверстия и утонули в них, позволяя вспыхнуть электрическому свету.

— В бильярде это называют отскок, голубушка, — пробормотал он.

Пальцы продолжали разминать ее окоченевшие руки, скользили по ладоням и запястьям. Если приглядеться к его движениям с фантазией, то они скорее напоминали танец.

— Хотя ведь прошел день, скорее это рикошет.

— Не один день. — Руки ее согрелись и стали плавно двигаться, защищенные навесами, скользя, как по гладкой поверхности океана. — Помнишь, как мы с тобой ужинали в «Омене» в день твоего рождения, а потом поехали к тебе? Тогда у бильярдного стола ты учил меня держать кий. Я до сих пор не знаю, понял ли ты. Мне так хотелось тебя поцеловать. Но я боялась показаться распущенной. Не хотела причинять боль Лоренсу и вносить неразбериху в свою жизнь. Поэтому сбежала в ванную. Сейчас, мысленно возвращаясь в тот вечер, я думаю, что совершила ошибку.

Его пальцы перестали разминать ее руки и замерли в траурной неподвижности. Когда она попыталась обхватить его ладони, он прижал их к столу; она оказалась в ловушке, будто зажатая щупальцами. Рэмси молчал.

— У вас с Джуд действительно все кончено? — продолжала Ирина, ощущая себя взлетающим в воздух с обрыва Хитрым койотом. Как правило, герои мультфильмов падают, стоит им только посмотреть вниз, поэтому она этого не сделала. — Я бы хотела сегодня опять поехать к тебе.

Последний раз сжав ее ладони, Рэмси убрал руки.

Ирине казалось, она сейчас заплачет. Вилку выдернули из розетки так неожиданно, что ей показалось, что зал ресторана должен погрузиться во тьму. Пережитое поражение напомнило о сказанном Лоренсом прошлым вечером; она не в состоянии пережить две трагедии за столь короткий срок.

— Я тебе ни к чему, дорогая, — сдавленным голосом произнес Рэмси. — Ты красивая. Найдешь себе получше.

— Тебе не кажется, что я сама имею право сделать выбор?

— Нет. Я никогда не встречал женщин, которым известно, что для них лучше.

Ирина посмотрела на свое блюдо, затянувшееся застывшим жиром.

— Я все себе придумала, да? А мне казалось, это было взаимно, что ты тоже хотел меня поцеловать.

Чтобы спасти ее гордость, он просто обязан был согласиться, даже если это значило солгать.

Вместо этого Рэмси произнес:

— Ты о том случае у меня дома? Ты тогда не сделала никакой ошибки. Это я поступил неправильно. Надо было оплатить счет и отвезти тебя домой.

— Нет. Воспоминания о том вечере лучшие во всей моей жизни.

— Послушай, лапочка. — Было видно, что слова даются ему с болью. Ирине было стыдно за свое неверное понимание ситуации и за то, что она поставила Рэмси в неловкое положение. Слишком мало сна и много тоски, от этого ее мысли путались. — Тебе надо опять сойтись с этим Заумным фанатом, двух мнений тут быть не может.

— Отлично. Только Заумный фанат не собирается со мной сходиться.

— Мой тебе совет — поскорее наладить с ним отношения. Столько лет я наблюдал, как вам хорошо вместе. Я считаю, тебе это сложно понять, потому что он зануда. Но он помогал тебе в работе, а я, например, ни черта не смыслю в детских книжках. Он умнее меня, лапочка, умнее во сто крат. Он знает анекдоты на политические темы, а я нет. Он всегда хвалил мою игру, всегда следил за статистикой, моими «сенчури» и все такое. Я точно тебе говорю, он любил тебя больше всего на свете, даже если и не умел это выразить.

— Да уж, последние пять лет у него точно не получалось это выразить, — нервно сказала Ирина. — Очень мило, что ты толкаешь меня в объятия Лоренса, эдакий факт благородного самопожертвования. Однако я бы предпочла, чтобы ты просто принял подарок. — Ступив на путь унижения, она решила пройти его до конца. — Мне кажется, я могла бы в тебя влюбиться. Наверное, я почти это и сделала в день твоего рождения. Это ведь здорово, даже если тебе это не нужно, правда? По крайней мере, можешь чувствовать себя польщенным.

Рэмси выдержал паузу, достал из пачки сигарету и прикурил.

— Чертовски здорово. — Его тон был таким же неясным, как и выражение его лица. — Я польщен, правда. Но я никчемный человек, лапочка. И в сексуальном смысле не могу дать тебе больше, чем переваренная сосиска на кучке картофельного пюре.