Ральф Ротман - Жара

Де Лоо открыл балконную дверь, подошел к парапету и поглядел поверх дубов и каштанов на обводной канал. Прогуливающаяся публика в светлых платьях переходила далеко внизу под ним мостовую, а дети, стоя перед проволочным ограждением старого газгольдера, просовывали сквозь дырочки металлической сетки двум козам, которых там кто-то пас, свои красные и зеленые леденцы. Фонтан бездействовал, в каменных чашах собрался мусор.

Де Лоо обтер носовым платком складной стул. Потом пошел на кухню, открыл кран и стал ждать, пока стечет рыжая, воняющая ржавчиной вода и побежит светлая струя. В чайнике на дне шуршали кусочки известковой накипи, он ополоснул чайник, налил немного воды, чтоб хватило на одну чашку, и поставил его на одну из двух электроплиток, стоявших на старой плите, топившейся когда-то углем. Потом открыл полку, достал пластмассовую банку и открутил крышку. Растворимого кофе там было на донышке, он раздробил спекшиеся комочки ножом и насыпал немного в белую фарфоровую чашку. Ручка отломана, потом заново приклеена, золотой ободок почти совсем стерся.

Пока он ждал, когда закипит вода, он смотрел в окно. Боковое крыло дома было уже полностью освещено солнцем, многие окна стояли открытыми, жильцы проветривали на балконах постельные принадлежности, а между перекладинами для выбивания ковров две девочки играли внизу в пинг-понг. И облицованный клинкерным кирпичом желтый фасад заднего дома, в котором жил он сам, тоже уже частично был залит солнцем, и места попадания снарядов и пуль времен Второй мировой войны смотрелись чернее обычного, словно тени, напоминавшие о ней, запрятались они поглубже во все выбоины. В квартире Пиддера у окна стояла незнакомая женщина. Ее крашеные под блондинку волосы блестели, как обрызганные из пульверизатора, кроме нижнего белья на ней ничего не было, в подпитом состоянии она не замечала, что на нее кто-то смотрит. Смочив тряпку пивом, она принялась протирать листья комнатных растений.

Вода засипела и заклокотала под крышкой, он снял чайник и залил растворимый кофе кипятком. Обхватив чашку рукой, не касаясь приклеенной ручки, направился затем в большую комнату и остановился перед опустевшим письменным столом. Он раскрыл ноутбук, посмотрел, не отрывая взгляда, на его свинцово-серый экран, закрыл опять. Провел указательным пальцем по фотографии, стоявшей рядом с лампой, по пыльным глазам, и отвернулся. Сел на кожаную софу, стал пить кофе, имевший горький, но приятный вкус. По чашке ползла капля, в самом низу она зависла, и он смахнул ее тыльной стороной руки. Потом громко откашлялся и испугался, услышав эхо, показавшееся ему более громким, чем обычно бывает в нежилых помещениях.

Он смотрел сквозь свое отражение в стеклянной двери. За Хазенхайде поднимался дирижабль, рекламируя пиво, казалось, лопасти воздушного винта баламутят ослепительно яркий солнечный блеск. Он вышел на балкон, уселся на складной стул и поставил чашку на столик, найдя свободное от птичьего помета местечко. Небо синее, ни облачка, и первые лучи солнца уже пробились сквозь дырявый водосточный желоб у него над головой — через несколько минут фасад дома будет залит ярким светом… Он закрыл глаза.

— Нет, нет и нет! Я тебе не половая тряпка, нечего об меня ноги вытирать, запомни это! Я не потерплю здесь весь этот сброд. Убирайтесь отсюда!

Бледная от гнева, маленькая Николь вышла на соседний балкон. Она бросила тетрадь и горсть цветных карандашей на пластмассовый стол, причем с такой силой, что карандаши подпрыгнули и с громким стуком скатились на цементный пол. Девочка влезла на мешок с цветочной землей и перегнулась через балкон. С мрачными мыслями на гладком челе она смотрела какое-то время вниз, беззвучно шевеля губами. Наконец она вытянула губки, выпустила длинную струю слюны и склонила голову набок, чтобы лучше слышать, как шлепнется внизу на асфальт плевок… Ни звука, она удивленно подняла брови и еще раз посмотрела вниз, обтерев сначала подбородок рукавом модного тоненького свитерка в желто-коричневую полоску. Де Лоо наигранно покашлял.

Она мгновенно обернулась.

— Симон! — Внезапная улыбка осветила ее лицо, глаза засияли. А над домом встало в этот момент солнце.

— Привет, Николь!

Она соскочила с мешка, быстро обошла стол.

— Я видела папу в телевизоре!

— Да что ты говоришь!

— Правда, правда, вчера вечером!

— Ну и как? Впечатляло?

Она подошла к боковой стороне балкона и отодвинула несколько горшков с бегониями.