Ральф Ротман - Жара

— А где сегодня наш Гарри?

Де Лоо взял чашку с кофе и обхватил ее руками, словно озяб.

— У него изменился маршрут. Теперь этот район обслуживаю я. — Он отхлебнул глоточек. — Слишком дорого ему это обходилось.

Рыже-красная прикурила сигарету, выпустила под потолок дым.

— Охотно верю. — Она почесала под грудью, и ее блестки зашевелились и засверкали, словно весело подмигнуло солнце. — Маленький е…

Женщина в пуловере бросила на нее строгий взгляд — дружеское напоминание — и подвинула Де Лоо сахар.

— Пожалуйста, держи себя в рамках, беби, договорились?

Она говорила с легким акцентом — жесткие концы слов, короткие и глухо произносимые гласные, — а примадонна тут же закапризничала:

— Что я такого сказала?

Женщина не ответила, только посмотрела на Де Лоо. Морщинки вокруг глаз, добрая улыбка, первые возрастные пятна на руках.

— Мы не раз задавали себе вопрос, неужто он так много зарабатывает на вашей кухне. Я хочу сказать, мы, конечно, идем навстречу, уступаем в цене, если человеку необходимо расслабиться, массаж и все такое прочее. Даем скидку. Но то, что он здесь вытворял… Молодой человек! Что там у вас сегодня?

— Ризотто с грибами. Или биточки по-кёнигсбергски, — сказал Де Лоо, и она тут же всплеснула руками.

— Быть такого не может! Детки! Я ведь родилась недалеко от Кёнигсберга, теперь это Калининград, — вы знаете, где это?

— Где-то очень далеко на Востоке, — сказала та, что отгадывала кроссворды, а другая только лишь затрясла головой.

— Ну, уж чтоб так далеко, этого тоже нет. А сама-то ты откуда родом? Из Каппельна! Да в этой дыре приличного борделя даже на автобане не сыщешь! А знаешь ли ты, кто родом из моего прекрасного Калининграда? Не поверишь. Гений! Иммануил Кант! Про Канта слыхала? Он похож на твоего постоянного клиента, Рози, того маленького, что ходит по средам, ну знаешь, такой сутулый немножко, с длинным носом. Кант тоже такой был!

— Ну, мой уж не такой маленький, — сказала Рози и надула щеки. Она запустила все пальцы в свои крашеные волосы и провела ими до самых кончиков. Послышался легкий треск.

— А знаете ли вы, что изобрел Кант? — Женщина победоносно и с вызовом глядела на всех, потом протянула руку ладонью вверх, словно собирала монетки. Но все молчали. Та, что с кроссвордами, нацепила на нос очки и кинула украдкой быстрый взгляд на Де Лоо.

— Может, как кантовать ящики? — спросила она наконец, а он поднес чашку к губам, чтобы скрыть улыбку.

— Чушь! Надин! А еще говорила, что училась в университете! Что ж ты тогда такая глупая, скажи на милость! Он такую штуку придумал… — Она пощелкала пальцами. — Ну как же это называется? Весь мир про это знает, даже если ни черта не смыслит в философии. Ну? — И тут она посмотрела на Де Лоо. — А ты знаешь?

— Попробую угадать… Категорический императив, может, ты это имеешь в виду?

— Вот! Хоть один культурный человек среди нас да есть. А знаете, что это за штука такая, категорический императив? Элла?

Девица в прозрачном боди-стринге раздавила окурок и покачала головой.

— Ни малейшего представления. Вроде на садомазо смахивает. А в Кёнигсберге бордели есть?

— Еще бы, моя дорогая, еще и какие! Но ты про них и думать забудь. Там ни у кого денег нет. Как ты себе представляешь, почему все девочки сюда едут, ко мне. Пансион «Polska», если тебе дали здесь работу, это все равно что ты выиграла золотой кубок!

— Бардаки сейчас везде есть, в любом городе, — сказала Рози. — Даже у меня дома и то сейчас один открывают, все по-настоящему, ограничительная зона и все такое прочее. Это в Хагенето, представляете? Да там пипла-то — раз-два и обчелся. Смех, и только. Будешь стоять, пока ноги не отсохнут. Но мой старик находит, конечно, что это здорово. Ему теперь не надо больше ездить в Дортмунд или Эссен. Звонит мне и говорит: что ты там делаешь, в этом шайсовом Берлине, там же все куплено. Возвращайся домой, теперь ты и здесь сможешь выйти на панель. — Она постучала по лбу. — Это, называется, папочка… Дай мне жить, как я хочу, сказала я ему. А то, чего доброго, еще заявишься ко мне фраером, а?

Малышка всплеснула руками, прижав их ко рту; золотой листочек клевера исчез между грудями.

— О боже! Только представить такое. Это же чистый кошмар. Чтоб собственный отец…

Но девица в очках только обреченно хмыкнула и снова раздавила окурок.

— Ну и? Зеркало, что ли, завешивать? Или свет тушить? Клиент есть клиент, вот и вся песня!

Все обернулись на дверь, где появилась женщина в короткой кожаной юбке и белой блузке. Отделанные стразом шпильки, длинные, поразительно мускулистые ноги, грудь как на рекламном проспекте пластической хирургии. Голова наголо выбрита, за пояс заткнут парик платиновой блондинки. Поставила пустой контейнер на сервант и хмыкнула.