Майлз на Гапалинь - Поющие Лазаря, или На редкость бедные люди

– Йер нам , – сказал он, – из Джамс О’Донелл.

Джамс О’Донелл? Два эти слова лихорадочно бились у меня в мозгу, когда я вновь пришел в себя. Я лежал ничком в сторонке на полу, мои штаны, волосы и я сам, – все пропиталось кровью, которая потоками хлестала из моей разбитой головы. Когда ко мне вновь вернулось нормальное зрение, учитель уже поднял на ноги другого мальчика и спрашивал у него имя. Ясно было, что малышу не хватило ума извлечь должный урок из тех побоев, что выпали на мою долю, поскольку он отвечал учителю, называя свое имя в миру в точности так же, как это делал я. Учитель вновь схватился за палку и не успокоился до тех пор, пока кровь мальчика не брызнула фонтаном, а сам мальчик не лишился начисто чувств, простертый в луже крови на полу. И нанося удар, учитель вновь сопроводил его воплем:

– Йер нам , – сказал он, – из Джамс О’Донелл!

Вот так каждый бедняга в школе был бит и наречен именем Джамс О’Донелл . Не было ни одной детской головки во всей округе, которая не была бы разбита в этот день. Понятно, многие не могли стоять на ногах в этот вечер, и мальчики, приходившиеся им родней, отнесли их по домам. Жалко было смотреть на тех ребят, кому надо было добираться вплавь домой на Араны, притом что у них с утра и маковой росинки во рту не было.

Когда я добрался до дома, матушка как раз варила картошку для свиней, и я попросил у нее пару картошин на обед. Картошку я получил и съел безо всякой приправы, кроме нескольких крупиц соли. Школьные беды все это время не давали покоя моему уму, и я постановил спросить про это у матери.

– О женщина, – сказал я, – я слыхал, что всех до единого в этих местах зовут Джамс О’Донелл . Если это впрямь так, то поистине удивительна нынешняя жизнь, и страшно подумать, до чего крепкий и здоровый человек этот О’Донелл , если у него столько детей!

– Ты верно судишь, – сказала она.

– Если и так, – отвечал я, – я ничего не понимаю в собственном верном суждении.

– Что ж, – сказала она. – Или неизвестно тебе, что в этих краях живут одни ирландцы и не под силу им избежать своей судьбы? Сколько уж раз говорилось и писалось о том, что ирландского малыша в первый день в школе непременно бьют оттого, что он не понимает по-английски собственного имени, и что все топчут его ногами за то только, что он ирландец? В первый школьный день никогда ничего другого не бывало, кроме избиения и глупостей вроде этого Джамса О’Донелла . И, признаться, я не думаю, что когда-нибудь наступит облегчение для ирландцев и что мы увидим что-нибудь кроме трудностей в этой жизни! Увы, и Седого Старика в свое время так же избили, и его назвали Джамсом О’Донеллом .

– О женщина, – сказал я. – Удивительно мне все то, что говоришь ты, и никогда больше не вернусь я в школу, а закончу на этом свое учение.

– Ты мудр, – сказала мать, – несмотря на свои юные годы.

Ничего общего с учебой я с того дня не имел, и потому мою ирландскую голову больше не разбивали. Однако семь лет спустя (когда я был на семь лет старше) в нашей местности произошли удивительные события, связанные с учебой, и потому не вредно мне будет коротко их здесь описать.

Как-то Седой Старик покупал в Дингле табак и услышал новость, ходившую по всему городу, которая изумила его. Новости этой он, однако, не поверил, поскольку не было у него доверия к жителям этого города. Но на другой день он побывал в Росанн, и там он услышал от людей все ту же историю; тогда он поверил ей вполовину, но полностью все же не поверил. На третий день он был в городе Голуэе, и новость уже проникла туда раньше него. Наконец он поверил ей окончательно, и когда он вернулся в ту ночь домой под проливным дождем (ибо буря по-прежнему каждую ночь исправно обрушивалась на нас), он довел эту новость до сведения моей матери (и до моего, постольку поскольку я подслушивал в задней части дома).

– Нелегкая меня побери, – сказал он. – Слышал я, будто английское правительство собирается проделать большую работу на благо бедняков из этой местности, да будут вовеки живы и здоровы все живущие в этом доме. Они думают платить по два фунта в год беднягам вроде нас за каждого из наших детей, который бы говорил на британском английском взамен пакостного ирландского. Пытаются отучить нас от ирландского-то, похвала им вечная. Хоть и не думаю я, что будет когда-нибудь ирландцам облегчение, покуда им суждено жить в домишках в уголке долины, валяться в грязной золе, вечно выходить на рыбную ловлю в вечный шторм, вечно рассказывать истории о вечно-тяжелой жизни сладостными ирландскими словами...