Бен Окри - Голодная дорога

Мы отправились к дому. Черного кота я больше нигде не видел. Я спросил Папу:

— Почему женщина вырвала шест из земли?

— Какой шест?

— Который там рос.

— Где?

— Там.

— Там не было никакого шеста, — ответил он.

Какое-то время я молчал. А потом сказал:

— Змея выползла из его корней и ужалила ее.

— Хорошо. Жизнь полна загадок, разгадать которые может только мертвец, — был ответ Папы.

Мы шли домой в тишине. Мы шли по тропинкам. Навстречу выбежала собака и остановилась, чтобы оглядеть нас. Кровь сочилась из мешка за спиной Папы. Кровавое пятно на его бинте стало шире и подсохло.

— Кого ты поймал?

— Дикого кабана.

— Почему у тебя идет кровь?

— Кабан попался в капкан и не умер. Он все еще боролся, когда я подошел к нему. Мне пришлось убивать его своими руками. Он ударил меня в голову.

Я шел за Папой в молчании, слушая звуки леса и глубокое дыхание Папы. Дорога домой показалась длиннее, чем дорога из дома. Проходя мимо бара пальмового вина, мы увидели, как мадам прибивает вывеску. Я не смог прочесть ее в темноте. Мадам заметила нас, когда мы подходили. Папа поприветствовал ее. Она не ответила.

Когда мы подходили к нашему новому дому, встречать нас выбежали дети. Мужчины вышли помочь Папе с мешком, но ему не нужна была помощь. Женщины разговаривали возбужденно. Наша дверь была открыта. Все тесное пространство нашей комнаты было заставлено складными стульями. На большом столе стояли напитки. На полу стояла чаша с каолином и орехами кола. В воздухе уже чувствовались ароматы свежего тушеного мяса. Комната была пуста. Папа пошел на двор и там на кухне встретил Маму. Она раздувала костер, слезы текли по ее лицу, большая кастрюля стояла на решетке. Увидев нас, она встала, крепко обняла Папу и взяла меня на руки. Папа положил мешок на кухонный пол. Он на мгновение посмотрел на меня и сказал:

— Я сдержал свое слово.

Затем он вернулся из кухни в комнату, вернулся с мылом и полотенцем, набрал воду из колодца и надолго ушел мыться. Я остался с Мамой на кухне, кашляя вместе с ней. Вода закипала в кастрюле. Пришли поселковые женщины и помогли ей достать кабана из мешка. Они побрызгали на кожу кабана кипятком, размягчили ему щетину и срезали ее. Пять мужчин помогли женщинам разрезать страшного зверя. Они обезглавили его, порезали на куски и вынули его чудовищные внутренности.

Когда мясо было готово, на другом огне большая сковородка уже шипела от масла. На весь поселок пахло ароматным жарящимся диким мясом, перцами, луком и дикими лесными травами. Когда уже у всех потекли слюнки, Мама послала меня мыться. Я надел новую хорошую одежду. Гости и соседи-съемщики один за другим прошли в комнату. Они заняли свои места. Мама собрала мои волосы и сделала пробор. У Папы тоже был пробор. Мама пошла мыться. В ванной она оделась в нарядные одежды, причесалась и прихорошилась в проходе между домами.

Вскоре наша комната наполнилась людьми: многие из них были из нашего барака, один или два — наши соседи по бывшему пристанищу, несколько совершенно незнакомых людей, много детей. В комнате было жарко и все потели. Все стулья были заняты и даже на полу не было свободных мест. Женщина запела песню. Мужчина запел другую, более энергичную. Дети переглянулись. Пришла Мама с семенами аллигаторова перца, сигаретами и плодами хлебного дерева. И затем мы услышали позвякивание снаружи.

Это был Папа. Он стоял у дверного проема с пустой бутылкой в одной руке и ложкой в другой и выстукивал мелодию на бутылке. На нем был черный французский пиджак и свежий бинт на голове, в который было воткнуто перо орла. Он выглядел счастливым и немного пьяным. Он вошел и, выстукивая свою металлическую мелодию, принялся танцевать и петь под музыку собственного изобретения. Все стали о чем-то говорить, звук голосов усиливался. Пошли шутки. Я почувствовал себя странником на праздновании моего возвращения домой.

Затем ко всеобщей радости в дверях появилась женщина с песней оповещения. Мама с тремя женщинами несла громадный котел с мясом. За ними шли еще три женщины, неся в руках корзины с рисом, ямсом, бобами, эба и жареным подорожником. Дети принесли бумажные тарелки и пластиковые вилки. Ароматы восхитительных кушаний наполнили комнату. Все приободрились. Лица засветились от возросшего аппетита. И не было среди нас никого, кто бы не вкладывал лучших надежд в этот праздник изобильного кушанья, на котором все ожидания будут щедро вознаграждены.