Александр Александров - Без работы

На втором этаже здания была интенсивная терапия, на третьем — общее терапевтическое и неврологическое отделение, а также столовая и кухня.

В семь утра третий этаж оживает. Зажигается свет. Медсестры катят по коридору тележки со всевозможными склянками. Из палат на процедуры выходят больные. С кухни раздается запах готовящейся ячневой каши и вареных яиц. К обеду оттуда, как правило, тянет капустой.

Жизнь неврологического отделения больницы размеренна и предсказуема, как движение маятника в исправных старинных часах. Пациенты (в основном это люди, страдающие радикулитом) заняты чтением беллетристики или смотрением телевизора, реже игрой в карты, еще реже чтением серьезной литературы или партией в шахматы. Временами между больными завязываются и, запутавшись в повседневных деталях, перескакивают с темы на тему беседы «за жизнь». Иногда к больным захаживают друзья и родные. Передав неполезную для восстановления организма еду или фрукты, они тихо выспрашивают о лечении и самочувствии выздоравливающего; посплетничав и обсудив нюансы семейного быта, сообщив о предположительной дате очередного визита, уходят.

Страдающего радикулитом водителя грузовика Мишу Бляблина ежедневно навещает супруга. Она как две капли похожа на мужа. Их можно спутать, если уговорить жену подстричь волосы и вместо юбки натянуть треники.

Миша — добродушный человек средних лет. На его тумбочке красуются упаковки с яблочным и апельсиновым соком. В общественном холодильнике у него лежит курица, сыр «Маасдам», варено-копченая колбаса, пачка кефира и кусок вологодского масла. Запасы больного водителя регулярно пополняет жена. Миша с охотой делится со своим соседом по койке — рыжеволосым парнишкой, страдающим амнезией. Молодой человек забыл, откуда он и как его на самом деле зовут. Не помнит, откуда у него взялся свежий порез на гортани. Плюс у него отмечено общее истощение организма. Кроме медиков, никто к нему не приходит. Потому кусок курицы из соседских запасов для парня не лишний.

Суровый пожилой стропальщик Алексей Мерзляков (ему, как и Бляблину, прописан курс поясничной блокады) полагает, что восстановлению памяти юноши может способствовать обильная сытная пища. Он отдает бедолаге свои яйца и масло за завтраком, ревностно контролируя, чтобы тот все это съел. Он же стал величать потерявшего память больного Денисом, пояснив: «Был у нас в цехе Денис Иванов. Такой же рыжий».

Новоиспеченный Денис понимает, что это не его настоящее имя, но откликается. Ведет себя тихо. Безмолвно лежит на кровати или смотрит в окно на занесенные снегом тропинки, петляющие между серо-зеленых осин.

Однажды Михаил рассказал о поездке к Черному морю на поезде, где ему все очень понравилось — пиво, пальмы, море, купейный вагон… Денис, дослушав повествование соседа, неожиданно сообщил, что жил на вокзале. Более того, он предположил, что родился на этом вокзале. Все последовавшие за признанием вопросы заводили Дениса в тупик. Он ничего не мог вспомнить.

В результате обследования повреждений мозга у парня не обнаружили. Ему был поставлен диагноз — возникшая в результате перенесенного стресса диссоциативная амнезия. Врачи надеялись, что память молодого человека восстановится сама собой. Но перед персоналом больницы стояло два острых вопроса — как разыскать его родственников и куда его можно перенаправить. Занимать койку в этой больнице по объективным причинам Денис больше не мог.

Лечащий врач, которого, к слову, звали Геннадий Степанович, говорил с заведующим отделением Николаем Ильичом:

— Вы же понимаете, что ни о каком амбулаторном лечении на вокзале не может быть речи. Его состояние ухудшится. О выздоровлении нечего и думать. Оказавшись в таком состоянии на улице, он скорей всего замерзнет в какой-нибудь подворотне.

Николай Ильич — худощавый, дряблый старик с тонким носом и узким, сплошь покрытым морщинами лбом, объяснял:

— Ваши слова ничего не изменят. Да. У пациента потеряна память. Сколько подобное состояние продлится, предположить невозможно. По всем остальным показателям он здоров.

Видя скептически покривившиеся губы Геннадия Степановича, Николай Ильич повысил голос:

— У нас на каждую койку очередь. Держать Дениса в больнице нет оснований. Здесь, как понимаете, не гостиница.

— Не знаю, — промолвил Геннадий Степанович. — Никто из коллег его к себе не возьмет. Есть надежда, что милиция установит личность Дениса. Его фотографию отправили в информационный центр при МВД. Может, покажут по телевидению.