Потом, через много лет, когда я выросла, то поняла другое! Еще хорошо, что выпили не на костре мы, а то я могла бы потерять сознание и упасть в огонь…
Пришли из похода с цветами, грибами. И Таисия несколько раз повторила шутку Вандам Вандамыча:
– Грибы без разбору можно есть все… но только один раз!
После этого они упали в пятнадцатичасовой сон. В походе казалось: все время отдыхаешь! Спали по четыре часа, и то под нажимом Вандам Вандамыча и тети Любы. И мерещилось Таисии с Машей: придут домой – горы свернут.
А проснулись угрюмые, до предела уставшие, стали Зевса кормить, говоря осипшими голосами:
– Кушай, Зява, молочко-вкуснячко!
Мурке они тоже налили, но молча, и животное поняло, что есть разница между справедливостью и любовью. Мурка подошла и укусила Зевса за хвост. Маша схватила пластинку, начала ее гнуть, размягчив. Она все делала отшлифованными движениями, так что пламя газа словно выполняло работу подмастерья. Поверху пустила какой-то перепончатый гребень, вроде хребта дракона, в мягкую плоскость воткнула пучки мелких гвоздей. Потом все покрасила в грязно-серый цвет метели с белыми прожилками вихрей.
– Это сталинский лагерь, – сказала она маме. – Мы там не ночевали, нечистое место – надо будет его освятить.
– Видимо, ваше поколение уже не будет голосовать за коммунистов… хорошо!
Мама вся была в волнениях по поводу выборов президента, она хотела включить телевизор, но сели батарейки у пульта. Мама сначала их мыла с мылом и сушила на батарее – есть такой рецепт. Телевизор поработал минуту, и снова пульт отключился, нельзя программу переменить. Мама стучала батарейками друг о друга – тоже есть такой рецепт. Рецепт не помог, и мама села расписывать тарелку – портрет Ельцина запустить придумала, может, это будет ее вклад в демократию…
В тишине Маша решила пришить пуговицу к джинсам: в последний вечер у костра она так смеялась, что пуговица отлетела. И тут послышались звуки большого толковища людей и зверей, разворачивавшегося во дворе. Таисия выглянула в окно: люди стояли с радостно-нервозным видом, а собаки радостно общались друг с другом (это были все знакомые собаки – с Комсомольского проспекта, Таисия и Вероника с ними часто выгуливали раньше Мартика). Над всем этим сборищем витала тень мероприятия, рассыпая искры общения. Заряженные всем этим Маша и Таисия выбежали во двор. К ним победительно кинулся Мартик: «У нас радость, радость огромная!» Наташка подошла и спросила:
– Дядю Гошу видели? Ранило легко в Чечне! Очень легко! Он вернулся домой вчера… на костылях, но ранен очень легко!
Девочки сели возле своего подъезда вместе со старушками – солидно так, как бы безотносительно ко всему, что разворачивалось у дома напротив. Но плечо, бок, щека, обращенные в ту сторону, превратились в сплошную воспринимающую плоскость.
Дядя Гоша, пьяный своей не отнятой в Чечне жизнью, выходил из подъезда с большим подносом. Он приговаривал:
– Ну, Мартик, счас дадим шороху! Неудобняк получается: с костылем и с подносом, но счас…
Знакомые собачники затолкались вокруг, принимая угощение. Их лица и тела, здоровые от прогулок по утрам с собаками, излучали честно выполняемый долг. В выражении этих лиц, как поняла Таисия, было что-то от мечты об отдельно взятой планете, населенной четвероногими друзьями и их хозяевами. Ну, может, должна там еще жить пора жертвенных существ для веселья зубов собачьих.
– Кто у нас во дворе хорошие люди? Да те, у кого собакам хорошо живется! – говорил дядя Гоша, вынимая из кармана брюк бутылку вина.
Вышли Вероника, ее мама Изольда, а бабушка Генриетта несла коробку с тортом. Маша и Таисия привыкли уже, что Вероника вычеркивает их из поля своего зрения, и вздрогнули, когда она закричала:
– У нас день рождения Мартика – идите есть торт! Маша, Тася!
Вероника почувствовала самой своей серединой, что за сегодняшнее перемирие с сестрами ей ничего не будет. Ведь Мартику исполняется два года!
Превратившись в достойных светских девиц, Маша с Таисией медленно подошли к скоплению живых тел, издающих разнообразные звуки:
– Ты своего ротвяка к астрологу своди! Я водил Хелму, сказали, что подверженность влиянию этого… Меркулия… Меркурия…
– Мочу Алисочки на анализ только в человечью больницу ношу!.. Даю двадцать баксов – хорошо делают…
– Гав-гав!
– Двадцать – это многовато…
– Р-р-р…
– Подставку под собачью миску мы сделали из красного дерева!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу