Приглашение в США у нее было уже полгода как. Почти живая у Вики керамика: все эти коты-рыбы-облака сейчас, кажется, запоют, но не хватает до гениальности последней безоглядности.
* * *
Нановодка закончила нежное течение свое.
Не говоря худого слова, Витя раскрыл папку и начал читать.
Один человек потерял трудовую книжку. Ездит по старым работам, восстанавливает. На одной работе – старая любовь, которая его бросила. На другой – друг, который его уволил, когда стал успешным. Все клонилось к тому, что главный герой один хороший.
И стиль был яркий, но страшно было заглубляться в этот текст: ослепительно, холодно и в конце ничего в сердце не остается.
* * *
Тут помогла нам жизнь в виде Витиного мобильника с крепкозадыми вагнеровскими валькириями.
– Да, Искорка, три жены. Это нормально. У Булгакова было три… Слушай, давай судить о людях не по падениям, а по взлетам. Кто плохой? Я плохой? Я их заработал, чтобы писать…
Видимо, дочь крепко наседала, потому что он срочно вызвал на подмогу из прошлого то прежнее лицо свое и то прежнее обаяние:
– Искорка! Сияние мое! Вот посыплются на меня премии, я самое малое – половину буду отдавать тебе. Нет, на пленер я вас всех не могу. И почему ваш Камышовский не имеет машины?
Ничего не добился. Зачем такой руководитель? Подумаешь, каждый год восемь человек в «Муху»… За десять лет – уже восемьдесят, а никто ведь не купил ему машину… Кстати, я тебе сам хотел звонить: Арик просит кофейню оформить, и там ты что-нибудь срубишь.
* * *
– У тебя что, уже третья жена? – спросили мы, когда он отключился от дочери.
– Развод – это очень просто, – махнул он рукой пресыщенно. – Это все равно что вынести из квартиры все лишнее.
Мы смотрели сочувственно: вряд ли тебе, Витя, эти разводы просто дались…
Иначе ты не начал бы пещрить бумагу бесконечными буквами занозистого, волшебного, душевынимающего, невозможного русского языка.
Вошла, широко размахивает закуклившимся зонтом, слишком широко.
Ермолай – повезло или не повезло? – вчера только устроился в отдел и впервые увидел начальницу. Она вернулась из отпуска. Он стал наблюдать за ней, чуть ли не ворожа (начальника, начальника, не трогай меня). Ведь карьера, судьба!
– На трех каналах сразу, – бурлила Стелла Васильевна, – мародеры тащат вещи из домов в Багдаде, а один с веселым видом несет букет искусственных цветов! Все хватают дорогие вазы, мебель, ковры, а он – цветы! Нужна людям красота! Этого мародера я почти полюбила – за то, что цветы…
На первый взгляд – не железная леди, решил Ермолай.
А на второй взгляд что будет? На третий?
А дальше было то, что в тот же вечер он случайно встретил Стеллу – выходила из музыкальной школы с дочкой лет семи. У той была кошка – белая, с огромным пышным хвостом. Приглядевшись, он понял, что это мягкая игрушка, точь-в-точь размером с живую.
– Ты из-за тройки расстроилась? Три балла из пяти набрать – это надо уметь. Не расстраивайся.
Дочь ответила:
– А у некоторых дома братьев до потолка. У них весело.
Вдруг сентябрь взял свою рыжую гитару и стал вызванивать Ермолаю: все, все сбудется.
* * *
Когда через день Стелла вскрикнула на планерке, признавая свою ошибку: «Каюсь! Забросайте меня помидорами!», – он на своем внутреннем дисплее сразу увидел, как под душем истомно отмывает ее от яркого помидорного сока.
Ермолай потому так смело производил подобные клипы, что уже знал: с мужем-алкоголиком Стелла была в разводе, и где он сейчас затерялся в бескрайних просторах белой горячки, никто не ведал. Причем он исчез не один, а вместе с двумя собутыльниками. Они однажды сбились в одну сущность из трех людей, когда их личности почти до нуля сузились. Поэтому их притягивало друг к другу. Может, поэтому русские так часто пьют на троих.
В обступившем их со всех сторон сентябре Стелла впервые водила машину и приезжала на работу вся порозовевшая от адреналина, хлопала себя по щекам:
– Видите, какая я. Оказывается, они все мешают мне, виртуозу вождения. (Смеется.)
В отделе работала такая Крылышкина – ей было за полсотню лет, из диссидентов. Точнее, жена диссидента, который отсидел в застой за распространение «Архипелага Гулаг».
Она, Крылышкина, осталась тогда с грудной дочкой. Еще в ту зиму, рассказывала, в лютые морозы, лаяли городские собаки каждую ночь до самого утра.
Вдруг Ермолай мимоходом видит: изображает в лицах Крылышкина свой вещий сон: дочь привела в дом медвежонка, а он стал всех кусать.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу