Вячеслав Букур - Тургенев, сын Ахматовой (сборник)

Потом он закурил и приказал:

– Рассказывай что-нибудь, а то я за сутки тут к баранке прирос, как бы не заснуть.

– Дядь Коль, Мирошников вчера привез новую породу карпов, говорят – генная инженерия.

– Ну и правильно, это лучше, чем ночами гоняться за мертвой Поздеевой. Видел я в одном фильме: по ночам рыбы-мутанты выползали из воды, залезали на березу и пели – как соловьи.

Пили ли вы, читатель, в небольшой компании нановодку? Наш гость – охотник Витя – поставил бутылку на стол и вслух проскандировал надпись на этикетке:

– «Выпущено с использованием новейших нанотехнологий».

Мы с ним познакомились на нашей свадьбе – бардесса Полюдова пришла с Витей как с женихом, чем удивила всех.

Сейчас у него по-прежнему припухшие веки, которые сильно молодят, но уже добавились седоватые имперские усы. Роскошные! Странное, рвущее взгляд зрелище – пейзаж его большого лица. Но это не главное. Главное: уже нет на нем того вдохновения, которое обещало нам… нет, не писателя, а кого-то вроде великого Торо, наблюдателя леса или другого сэнсэя природы живой.

Галстук-бабочка на шее старого кувшина пытается унести нас куда-то в сторону торжественности.

Выпив, Витя говорит по-английски две фразы: «ес, май диэ», «лэтс гоу».

Видно, что внутри он уже денди, сэр, сенкъю-веримач.

Мы знаем и его сестру. Он – Витя Стоножко, а она – Вика Стоножко. Так вот Вика тогда, как бы невзначай, вспыхивала анекдотами по поводу бардессы нашей:

– Мужик рассказывает о своей жене: «Такая она у меня хрупкая, ручки, как хворостиночки, ножки – крошки… Как е-у, так и плачу!»

Полюдова, да, была и есть такая хворостинка, но объем какой в голосе. Как говорил один физик-пятикурсник:

– Этот голос внутри больше, чем снаружи. Разворачивается, как вселенная.

Она все какие-то балахоны носила, будто занавески ухватила и завернулась. Они ее увеличивали внешне.

После анекдота про ножки-крошки Витя брал минутную паузу и все равно уплывал к бардессе. А сестре приходилось бессильно смотреть ему вслед: как они несовместимы! Тот обглодыш и этот молодой тополь, гитара и ружье! А столько лет строили клан, поднимались по лестнице, облагораживали административное пространство – расставляли по нужным местам породистых дядьев-теток!

– Мой невинный, нецелованный Витька, он же никогда не разведется, он будет везти на себе все, – так говорила она нам. И добавляла: – Он ее не любит, а просто хочет ее талант опекать: мол, она так сломается – ее должна подпереть семья!

Они поехали на свадьбу в город К., где тогда учился Витя. Он еще Виолу вез щедро – новую соседку родителей по площадке, – познакомить с другом. Эта Виола – платье в цветочек, глазки в листочек – с сосудистым пятном на шее, но платиновая блондинка. Витя предупредил свою бардессу про родимое пятно Виолы: мол, в дороге нужно поосторожнее, если стресс – пятно у Виолы вспыхивает ярко-красным светофором, и начинается истерика…

Еще в поезде все и кончилось. Он говорил только с Виолой, Полюдова молчала вместе со своей гитарой. Потом он позвал их в ресторан, а Полюдова завернулась еще в шаль, вдобавок к балахону. Он радостно показал всем видом: чур, я не виноват! И с Виолой ушел. Когда они вернулись, начался скандал, мучительное битье гитары. Он пытался спасти нежный инструмент, а потом сказал:

– Я думал: ты человек, хотел служить твоему таланту. Чуть меня не обманула! Еще ревновать! А ведь мы не поженились даже!

Ну, в общем, приехали. Полюдова в общежитии принялась выбрасываться с третьего этажа, Витька попросил ребят сделать все, чтобы она уехала, и ушел в тайгу. В одной рубашке. Никто не встревожился – конец августа был в том году жарким.

Когда Полюдова вернулась в Пермь, сразу позвонила родителям Вити – в два часа ночи. Отец закричал: щенок у меня сын, сволочь! Он послал Вику сначала к нам. Потом по всей Перми. На такси она исколесила весь город, и уже под утро ее навели на аспирантское общежитие. Так и есть, сидит Полюдова, обложенная аспирантками и аспирантами разных наук. Увидела Вику, добила одним вздохом сигарету, замахнула полстакана, упала на колени:

– Прости! Я же над тобой столько издевалась – хамила, могла прийти – и как заору: заткнись!

Тут она принялась за старое, но с вариантами: то сама с четвертого этажа хотела прыгать, то Вику в окно пихала…

Еще к обеду позвонили из города К.:

– Витька ушел в тайгу и пропал, его весь институт ищет.