Вячеслав Букур - Тургенев, сын Ахматовой (сборник)

– Ты от нас не уйдешь?

Теперь живут хорошо, только Зина сильно устает от четверых детей и на своих дочек иногда как закричит:

– Ну вы, бездельницы, надо было где вас рожать, тут же топтать!

Младшая дочь:

– Так чего ж ты не топтала?

– Ложись!

Та легла: топчи, мать.

– Да ты большая, у меня ноги не хватит…

Когда Крыль рассказал про это жене, она стала звать кузину Зину-ноги не хватит:

– Звонила Зина-ноги-не-хватит – приедут все на неделю столицу посмотреть.

Так вот один приемный Зинин сын, третьеклассник, по вечерам забирался на кривую яблоню и тонко свистел. Буквально по часу насвистывал. Он был как бы гений творчества. Под его свист у Крыля писалось бешено…

Пан Драгомирский еще пытался отвлекать:

– Надо такого режиссера найти, чтоб космонавты хотели фильм смотреть – спасаться от космоса. Как они любят «Белое солнце пустыни»! Давай добавим средневековья. В прошлом месяце я по дешевке закупил бутафорское снаряжение средневекового воина – тридцать комплектов.

– Ахматова в Средние века? Ты, пан, совсем с глузду слетел.

– Купил, тебе говорю, уже, тебе говорю. Это будут… это будут, ну, средневековые сны Гумилева-сына.

Тут пан Драгомирский рефлекторно перешел почти на шепот:

– Я лет в двадцать стихи такие сочинил – про Льва:

– Имел большой успех у девушек? – проницательно посмотрел на него Крыль.

И снова вспомнил Асю с биофака. Когда на занятии говорили о размножении жуков, он спросил Асю: «Когда же мы начнем размножаться?» Ничего он не имел в виду, но за базар пришлось ответить.

Биологички были не сказать чтоб красавицы (ему нравились филологини из творческого кружка), но Ася по-особенному дурнушкой казалась: лоб такой узкий, что один палец соскальзывал, сама очень худая, но в жаркую погоду пошло хорошо. Да еще на даче ее бабушки – среди белых бутонов пионов. Именно с Асей у него случилось то, что случилось в первый раз. Она забеременела, ушла в академ, ничего не требовала с него, а он думал: до чего умна, понимает, как мне дорога свобода. Потом говорили, что родилась девочка.

А теперь в коридоре умирает Инночка – копия той молодой Аси.

Всегда ему хотелось забыть эту историю. И сейчас хочется, но не получается. Вот недавно вспомнилось, как он самодовольно говорил на семинаре:

– Ничто так хорошо не растет, как живучка ползучая.

А она ответила:

– Не стать бы нам никогда ползучками живучими.

Драгомирский включил телевизор, и оттуда посыпалась грязь звуков и цветных пятен. Но вдруг встрепенуло:

– В США онкобольной ставит в букмекерской конторе один к полусотне, что проживет год, хотя врачи говорили: полгода. Игра поддерживает его волю к жизни. Увеличивая ставки, он прожил уже два года. И представьте, он на днях снова пришел к букмекерам с предложением поставить один к ста, что проживет еще шесть месяцев.

Крыль отвернулся от экрана. И телевизор умолк, не зная, что дальше сказать.

Теперь опять взглянем на местность.

Это наша пермская коммуналка. На двери написано: «Не беспокойте до 17.00! Умоляем! А не то…»

Володя Крыль позвонил пять дней тому назад:

– Вы помните Асю?

Мы помнили Асю. Недавно встретили ее со взрослой дочерью в сбербанке: брала она кредит на образование внука, жаловалась на грабительский процент.

– Попросите Асю позвонить мне. Я должен с ней поговорить. – И дальше добавил комментаторским голосом: – Лежу в палате. Лицом к стене. Таковы правила игры.

Асю мы нашли. А она говорит:

– Один-то раз я ему позвоню по мобильнику, а вообще-то у меня денег нет.

Только перевели немного дух – звонок от Милицы:

– Володя вам говорил, что у него непроходимость – после третьей операции? Стула нет.

С того дня Милица каждый день звонит нам:

– Молитесь за Володю. Непроходимость продолжается… Стула нет четыре дня… пять… шесть дней. Дед Володи примерно в этом же возрасте ушел.

Мы робко говорили:

– Вот адрес монастыря Святого Александра Свирского. Пошли туда сто рублей и закажи молебен.

Из последних сил спокойным голосом она спросила:

– Это поможет?

Мы ответили арифметически:

– Два молебна больше, чем один. Мы тоже пошлем.

И тут окружили нас воспоминания: ходили в один творческий кружок.

– И он тебе нравился – ты ему свитер связала!