– Слава, просто я всем вязала свитера.
– Птичка моя, в этом и была твоя хитрость. И еще – в том, чтобы всех мужиков гениями называть!
– Непризнанными гениями!
– А у нас темечко слабое, много ли нам надо. Вот ты мне свитер связала, а у меня-то все в голове помутилось. Особенно запомнилась примерка: там поправишь, тут коснешься… Ты думаешь, мужик железный, да?! Да еще лепечешь: «Цвет эпохи, цвет эпохи…»
Когда наш руководитель творческого кружка, бывший фронтовик, спросил, готовы ли мы писать стихи даже в окопах, Володя стал в перерыве у нас спрашивать: «Готовы ли вы писать стихи, идя в атаку? А бросаясь под танк? Хотя бы одностишье, а?»
* * *
Уехав в столицу, он какое-то время нам много помогал. Когда пошла его первая пьеса – купил мне путевку в Железноводск. Потом пару раз давал то на пальто, то на виолончель детям. А потом забыл про нас под видом бодрой жизни в Москве – очень бодрой, очень в Москве…
Мы старались не вспоминать, как год тому назад поссорились. Крыль был в гостях – проездом в Чад. А мы перед этим видели по ТВ его пьесу в исполнении театра из города Н. Актеры зажаты, голоса сдавленные. Станиславский учил-учил их расковываться, а только умер – они опять за свое. Но мы ни слова не сказали, что исполнение не показалось. Но Крыль вдруг ни с того ни с сего стал нас поучать:
– Арамис говорил: «Надо опираться не на достоинства, а на недостатки – послать того слугу, который больше любит деньги!» Вы должны посылать рукописи в те издательства, которые больше платят.
– А то издательство, которое больше платит, оно не очень любит деньги. И наоборот.
Но сейчас, когда Крылю так плохо, не нужно думать об этом разговоре, а нужно молиться, помнить все, что спасало нас…
Мы три ночи плохо спали, беспрерывно зажигали свечу и молились. Заказали молебен, затем дочь тоже заказала молебен о здравии. Говорила: хотела просить о другом, но рука сама написала имя: Владимир.
И вдруг – через три дня – в трубке зарыдал Крыль:
– Вы не будете смеяться? У меня сейчас был стул.
И мы зарыдали, засморкались – у двух телефонных аппаратов.
– Вся больница приходила смотреть на это чудо. Ведь никто уже не верил… Хирургическая команда, как на букет цветов, смотрела на мое судно! Вы не смеетесь?
Мы засморкались сильнее.
* * *
Потом мы оказались в Москве по издательским делам, позвонили Крылю, не надеясь его застать – думали, что в бронежилете скрывается от трех продюсеров где-то на даче.
Но оказалось, что дело уладилось: пан Драгомирский ставит фильм про Ахматову и Моди, а Веслу и Смур Смурычу Володя пишет новые сценарии.
Нас пригласили на ужин с ночевой, и Милица рассказала, как работала у Альбины, где ей подчинялся младший садовник Равиль. Он был маленький кактусовидный мужчина, почти без шеи. И вдруг он запил, ничего не делает день-другой, а на третий объясняется Милице в любви. Оказывается, никто с ним в жизни не разговаривал ласково. Он думал, что она его полюбила… А это был просто учительский голос, просто вежливость. Но Равиль не встречал этого раньше.
У Милицы муж больной, сын-инфантил, она худеет, боится, что у нее самое плохое. Так у Равиля у самого семья – полно детей, да он и неухоженный, замызганный. Милица все время говорила с ним про почки, почву, семядоли, влажность воздуха, ранние восходы. Откуда выросла эта его любовь, такая сильная, что у Равиля все части лица поехали и встали на новые места?
– Не откуда, а для чего! – говорил Крыль. – Для меня, для нового сценария, вы еще не поняли, что ли?
Бог его любит, и идеи сценариев сыплются с севера, юга, запада и востока.
Нас положили спать в гостиной. Вдруг вошел Володя и поманил нас тихо в кабинет, где вытряхнул из корзины целый ворох мягких игрушек. Там были Кенга, Тигра, Сова из «Винни-Пуха», добродушно-свирепая горилла, разные рыбы, мишки в дурацких колпаках, птицы в викторианских бантиках и добрый пес-швабра.
– Я у сына забрал это. И сначала делал вид, что ищу героя для детского сценария. Но потом честно признался себе, что по-детски любуюсь, перебирая и играя.
– А мы до сих пор жалеем, что ты уехал из Перми.
– Как вы жалеете – сколько раз в день?
– Ну, с утра молимся, работаем, обед, стирка, чтение, новости…
– А потом жалеете обо мне!
– Ракета летела-летела и села, – бормотал Горка, – ушла глубоко в планету. Спасатели начали откапывать. И там же была звездоокая Лианея, дочь Трех Солнц…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу