Пол Остер - Мистер Вертиго

– Какой выход?

– Очень простой. Ты возьмешь револьвер и выстрелишь мне в голову.

– Да идите вы, мастер. Нашли время шутить.

– Я не шучу, Уолт. Ты пристрелишь меня и пойдешь дальше своей дорогой.

– Голову вам напекло, вот и болтаете черт знает что. Вы в плечо ранены, в плечо. Конечно, больно, но не смертельно же. Любой врач вас починит в три счета.

– Я говорю не о ране. Я говорю о болезни, у меня рак, Уолт. Незачем больше морочить друг другу голову. В кишках у меня все изъедено и разрушено, и осталось мне не больше шести месяцев. Даже если мы отсюда выберемся, я все равно не жилец. Так почему не взять вожжи в руки? Впереди у меня только шесть месяцев новых мучений, и все. Я хотел успеть, прежде чем сыграю в ящик, помочь тебе начать все заново, да, значит, не судьба. Плохо. Все плохо, Уолт, но ты оказал бы мне большую услугу, если бы взял и нажал на курок. Я надеюсь на тебя и знаю, что ты не подведешь.

– Хватит, мастер. Перестаньте. Вы сами не понимаете, что несете.

– Смерть не такая и страшная, Уолт. Если человек прошел свой путь до конца, это единственное, чего он на самом деле хочет.

– А я не хочу. Ни за что не хочу. Можете просить до второго пришествия, я вас все равно не убью.

– Если ты отказываешься, мне придется сделать это самому. Себя убить намного труднее. Я надеялся, ты избавишь меня от лишних мучений.

– Господи Боже, мастер, положите револьвер.

– Прости, Уолт. Если не хочешь смотреть, попрощайся и уходи.

– Не буду прощаться. Я вообще не буду с вами разговаривать, пока вы его не положите.

Но он больше меня не слушал. Все так же глядя мне прямо в глаза, он приставил револьвер к виску и взвел курок. Он будто ждал, чтобы я его остановил, чтобы я протянул руку и отнял револьвер, но я не пошелохнулся. Я просто сидел и смотрел и ничего не сделал.

Рука у него дрожала, по лицу катился пот, но взгляд был ясный и твердый.

– Помни хорошее, – сказал он. – Помни то, чему я тебя учил.

Потом он один раз проглотил комок в горле, закрыл глаза и нажал на спусковой крючок.

Три года я выслеживал Склиза. Больше тысячи дней болтался по всей стране от Сан-Франциско и до Нью-Йорка, разыскивая этого ублюдка. Жил как придется, таскал кошельки из карманов, постепенно снова становясь оборванцем, кем я, собственно, на самом деле и был. Ехал на попутках, в товарных вагонах и шел пешком. Спал в подъездах, в ночлежках, в чистом поле, в незапертых сараях. В городах – в одних бросал кепку на тротуар и жонглировал апельсинами, в других мыл полы и убирал мусор, в третьих воровал. Тащил еду из ресторанных кухонь, деньги из касс, носки и белье из «Вулворта», то есть все, что плохо лежит. Стоял в очереди и клевал носом на проповедях в Армии спасения. Танцевал на уличных углах чечетку. Пел за ужин. Однажды в киношке в Сиэтле заработал десять долларов у старика, которому захотелось у меня отсосать. В другой раз в Миннеаполисе нашел в сточной канаве стопку. За эти три года десятки людей в десятках мест подходили ко мне и спрашивали, не Уолт ли я Чудо-мальчик. В первый раз меня застигли этим вопросом врасплох, но с тех пор я держал наготове: «Прости, приятель. Никогда о таком не слышал. Ты меня с кем-то спутал». И, не слушая продолжения, быстренько приподнимал кепочку и нырял в толпу.

Когда я его нашел, мне было почти восемнадцать. Через два месяца должна была состояться инаугурация Рузвельта, я стал ростом пять футов пять с половиной дюймов и перестал расти. Бутлегеры еще не исчезли, но Сухой закон уже дышал на ладан, и все они думали, куда бы опять вложить денежки так, чтобы не платить налогов. Тогда-то я его и нашел. Сообразил, что Гувер вот-вот сойдет со сцены, и принялся совать нос во все подпольные разливухи. Склиз был придурок и вполне мог не бросить издыхающий бизнес, а если он этим занимался, то, скорее всего, не один, а с кем-нибудь в доле, и в таком случае он должен был обосноваться где-нибудь ближе к дому. Такой вывод позволил мне исключить как западное побережье, так и восточное. Потеряв на них слишком много времени, я наконец сузил круг и пошел проверять старые лежбища Склиза. Я не нашел его ни в Сент-Луисе, ни в Канзас-сити или Омахе и тогда прочесал весь Средний Запад. Милуоки, Цинциннати, Миннеаполис, Чикаго, Детройт. Из Детройта я снова вернулся в Чикаго, куда безуспешно заглядывал уже три раза, однако в четвертый мне повезло. Забудьте «счастливую» тройку.. Три неудачные попытки – и аут, но если есть в запасе четвертая, получаешь первую базу, так что, вернувшись в Чикаго в январе 1933 года, я ее получил, то есть напал на след. След привел в Рокфорд, Иллинойс, и, прокатившись всего-то восемьдесят миль, я его нашел: в три часа ночи он сидел на складе, сторожил двести ящиков свободного от налогов, контрабандного канадского ржаного виски.