Ююко Такэмия - Торадора!

- О нет, Рюдзи! Там разве не полицейский? Если мы быстро не сбежим...

Несмотря на то, что я сообщил об этом с самого начала... Мальчик, шея которого была сжата, и он все так же не мог произнести ни единого слова, был вынужден торопливо броситься бежать.

Рюдзи свернул на безлюдную боковую дорогу (хотя это был окольный путь), и, сдерживая звуки шагов, и одновременно - в отчаянии - понесся по ночным улицам. Он проскользнул в совершенно темный проулок, где даже не было фонарей, и в причудливой тишине терялись все слова, тем не менее, полагаясь только на температуру тел друг друга, они оба могли и не произносить вслух: "Как же нам страшно".

Мальчик крепко удерживал на спине тело Айсаки.

Тайга слегка прижалась подбородком к основанию шеи Рюдзи, которое пульсировало в такт сердцу.

Без ненужных слов они только ставили своей целью огни главной дороги, которые виднелись в конце переулка...

- Ай!

Бам! Раздался глухой звук удара, и девочка вскрикнула.

- Что?! Что случилось?!

Рюдзи безотчетно остановился и оглянулся на Айсаку, которую нес на закорках. Во тьме их взгляды пересеклись, и оказалось: между ними было настолько маленькое расстояние, что он даже чувствовал ее дыхание.

- К-какая-то... вывеска появилась... и я стукнулась лбом!

- Чего?! Почему ты не уклонилась?!

- Слишком неожиданно! Тут темно, ничего не видно, и, к тому же, ведь ты не обращаешь на такое внимания, я права?! ...Больноо, ах, вот же, еще и подташнивает...

- Где ударилась? Здесь?

Рюдзи вытянул руку и потрогал слегка горячий лоб Айсаки... ведь здесь темно, и ничего не поймешь, если только посмотришь.

- ...Кровотечения нет. Даже шишка не появилась. ...Полагаю, что все в порядке, наверняка.

- Невезение-то какое.

- Никакого невезения тут нет, просто ты - раззява.

Мальчик снова крепко подхватил сидящую на спине Айсаку, которая громко сопела: "Что с того?" - и опять побежал вперед. Если они выйдут на главную дорогу, там и до дома - рукой подать.

- ...Хорошо, что ты не поранилась.

Вдали прозвучал автомобильный гудок. Поэтому едва слышный голос Рюдзи, вероятно, не достиг ушей пассажирки, которая повисла у него на спине.

- Хотя ты заявила, что завтра признаешься Китамуре, если бы ты получила рану на лице, возникла бы проблема. ...Действительно, хорошо, этого не произошло.

Девочка ничего не сказала.

Хорошо.

Только щека Тайги мягко прикасается к моему затылку, и я это ощущаю. Айсака не ранена, и плотно прижимается к моей спине. Хорошо. Одно это - уже замечательно.

Убеждаясь, что велосипед с полицейским их не нагоняет, ребята наконец-то выбрались из переулка. И направились домой по широкому тротуару, примыкающему к залитому ослепительным светом шоссе. Изредка они проходили мимо возвращающихся с работы служащих и старушек, которые выгуливали собак. Никто не бросал на Рюдзи и Айсаку излишних взглядов. У каждого из них в отдельности были свои проблемы. И у служащих-мужчин, и у офисных леди, и у стариков, и у старушек, - наверняка у каждого из них имеется враг с соответствующей давящей тяжестью. Полагаю, что у всех этих людей непременно есть даже ночь, когда на них нападает желание избить до полусмерти фонарный столб. Однако они не совершают этого, поскольку они - уже взрослые.

Неожиданно у Рюдзи в мозгу всплыла мысль, что проходящие мимо - это люди, которые приносят в жертву фонарные столбы, и мальчик тихонько засмеялся. Заметив это...

- Над чем ты смеешься?

...Айсака рывком придвинулась всем телом и задышала ему прямо в щеку.

- Ничего интересного. ...Всякий вздор.

- Чего?! Что это, ну, что это, что это? Рассказывай!

- Оох! - шея Рюдзи оказалась крепко сдавленной. - Слышишь, ты...

- А мне до смерти интересно. Эй, над чем ты смеешься?

- ...Ничего такого, поэтому не принимай близко к сердцу... т-тяжело дышать!

- Раз ты не хочешь говорить, я буду давить до таких пор, пока ты вообще не сможешь разговаривать.

- Ооооох!

"Аа, вот же... действительно, что же это за девица? - думал Рюдзи, сражаясь за то, чтобы освободить себе дыхательные пути. - Она - деспотичная, капризная и эгоистичная. Тигрица-деспот, которая даже не позволяет придаваться размышлениям. Из-за того, что я общался с ней, как много мучений я испытал? И в тот момент, и еще - тогда, и еще - в тот момент...

Я считал, что эта боль утихнет из-за того, что снова, опять и опять буду об этом думать. Я полагал: да никакое чувство не воспылает от тепла того тела, которое прижалось ко мне. Я думал: даже когда мы приблизимся к буржуйскому особняку, где проживает Айсака, моя душа не станет протестовать.