Джон О`Хара: Дело Локвудов

Пройдет неделя, все уляжется, и он останется в стороне.

— А я только что собиралась звонить телефонистке и просить, чтобы меня не беспокоили, — сказала Джеральдина Локвуд.

— Кому вздумается тебя беспокоить? — спросил Джордж Локвуд.

Она удивленно взглянула на него.

— А ведь верно, кому? Я всегда прошу, чтоб меня не беспокоили. Но если подумать — кто станет звонить мне в три часа ночи или пять утра? Сама не понимаю, зачем я это делаю.

— Можно было бы понять, если бы ты просила не будить тебя, скажем, до десяти утра. Но просить, чтобы вообще не беспокоили, — это странно.

— А я вот каждый вечер, с тех пор как остановилась здесь, звоню телефонистке и прошу ее об этом. Они очень предупредительны, здешние телефонистки.

— Да, здесь весь персонал очень любезен. Я же говорил, что тебе здесь понравится. Я останавливаюсь в «Карстейрсе» уже двадцать пять лет подряд, с тех пор как гостиница открылась. Мне нравится, что она большая — и поэтому в ней не слишком дерут — и в то же время не такая уж огромная, поэтому и служащие тебя знают, и ты знаешь их.

— Наша семья всегда останавливалась либо в «Уолдорфе», либо в «Никербокере».

— Но вы-то с Говардом всегда останавливались в «Мэррей-хилле».

— Не всегда. Иногда и в «Уолдорфе». Мне даже как-то странно бывать в Нью-Йорке и останавливаться не в «Уолдорфе», а где-то еще. К «Мэррей-хиллу» я так и не привязалась. Этот отель больше нравился Говарду и его родным.

— Неплохой отель, только в последнее время стал приходить в упадок. Говорят, что дела его плохи. Как, впрочем, и дела Говарда Бакмастера.

— Не будем говорить о Говарде. Меня сейчас больше интересует, что тебя вдруг привело в Нью-Йорк. Если, конечно, ты готов объяснить.

— Я уже объяснил. Привело меня сюда желание сообщить тебе, что дом готов, — и сообщить не по телефону.

— Очень мило, только я не верю. Иногда ты совершаешь неожиданные поступки, но ты не сентиментален.

— Разве?

— Так мне кажется, Джордж. Ты можешь быть романтичным, но не сентиментальным.

— В чем, по-твоему, разница?

— Этого я не могу объяснить сразу.

— Ну, приведи примеры того и другого.

— Сейчас. Романтик может быть романтичным и при этом никогда не терять хладнокровия. Он все время думает. Сентиментальный человек же полностью во власти чувств. Человек может быть сознательно романтичным, но я не думаю, что он может быть сознательно сентиментальным. Ты совершил много романтичных поступков. Наверное, мы оба.

— По-твоему, ты сентиментальна?

— Вероятно, нет. Но все же более сентиментальна, чем ты. Говард был сентиментален и ни капельки не романтичен. Я думаю, романтики умнее.

— По-моему, умные люди не могут быть сентиментальны, — сказал он.

— Ты выразил эту мысль лучше. Ты так умен, что никак не можешь быть сентиментальным, но романтичным — да.

— Ну, так вот: я приехал в Нью-Йорк, побуждаемый романтическим, а не сентиментальным чувством.

— Хорошо. Согласна.

— Скучала по мне?

— В последние дни — очень. А всю прошлую и всю позапрошлую неделю так уставала, что еле добиралась до постели. Я же говорила тебе.

— Да.

— Это правда. Я обожаю ходить по магазинам. Покупать одежду и прочее. Но обставлять дом… Купила все для спален, туалетных комнат и холлов второго этажа. И для столовой, маленькой гостиной и холла первого этажа. А вот с большим нижним залом ты должен помочь.

— Нет, я хочу, чтобы ты меблировала весь дом, кроме моего кабинета, — сказал он.

— Мне как-то неловко… Зал предназначен для приема гостей, и там твое участие должно больше чувствоваться.

— Ты же будешь там хозяйкой.

— А ты хозяином. К примеру, я видела большую китайскую вазу. Пять футов вышиной, на тиковой подставке. Невероятно красивая и ужасно дорогая.

— Насколько ужасно?

— Пять тысяч.

— Не слишком дорого, если сравнить с некоторыми другими китайскими вещами.

— Но не для сельской местности. И каждый день у тебя перед глазами. Она синего, темно-синего цвета, но не мрачная. Яркая. Узор же — светло-золотистый с черным. Прелестная вещь.

— Бери. Я вижу, тебе очень нравится. Что-то в этом роде как раз и надо поставить в юго-восточном углу зала.

— Мне бы не хотелось ставить ее там. Лучше бы с правой стороны. Сразу же, как войдешь из холла.

— Но тогда ты захочешь поставить что-нибудь и слева.

— Ах, милый, в этом-то все дело.

— Какое же дело?

— Я должна кое в чем признаться.

— Признайся.

— Эта ваза — парная.

— Десять тысяч?