Инна Александрова - Свинг

Беспокоит Денис Петров. Прапорщик, тридцать лет, из Кемерово. Огнестрельное осколочное ранение головы и конечностей. Подорвался на фугасе. Травматический отрыв правой кисти. Огнестрельный перелом фаланг пальцев левой кисти. Огнестрельное ранение мошонки. Непроникающее ранение правого глаза. Ранение нижних конечностей. В промежной области две раны в области ануса. Хотя проводим комплексную терапию и раны очистились и покрылись грануляциями, Денис температурит. И прилично. Где-то гнойный очаг. Где — пока не додумались. Но, Бог даст, подымем. Однако — калека. Полный. Что делать будет? Как на жизнь зарабатывать? Хорошо, если голова варит и сможет сидеть за компьютером, — если фаланги левой кисти восстановятся. И как мужчина вряд ли будет дееспособен. Примет ли жена?

Не пойму, что происходит. Власти пытаются уговорить нас быть послушными, не конфликтовать друг с другом и с ними, делать вид, будто все случившееся было неизбежным и пошло во благо. Им очень хочется уйти от ответственности за все неимоверные глупости, что были сотворены. И что интересно: из достаточно просвещенной страны мы вдруг превратились в страну религиозного умопомрачения. Стремились освободиться от коммунизма, освободились, но православие при поддержке власти захватило освободившееся место. И то, что сейчас с религией, — не есть свобода. Свобода совести не предполагает засилия религии, и церковь не должна вторгаться в образование, внедряться, вкручиваться в ум и сознание людей. Человек должен сам, только сам приходить к Богу. Свобода религии предполагает и свободу от нее, включая атеизм.

Ненавидят чиновников и милицию. В них видят наибольшее зло. И это действительно так. Но ведь они — кровь от крови, плоть от плоти нашей. Самое же страшное — воровство. Еще сколько десятилетий назад баснописец писал:

Проклятые воровство и взяточничество захлестнули страну, а уж баснословное богатство одних, деньги «из воздуха» и нищета других приведут, несомненно, ко взрыву…

Извечный вопрос: кто виноват? Да, конечно же, те, кто управляют — бездарно и сволочно. Разве они понимают, думают, скорбят душой о сбережении собственного народа?..

Как радостно, как приятно, когда приходят на «своих» после протезирования. Знаешь, что это синтетика, но сколько же надежды в лицах!.. Специально приезжают «показаться». На днях появился Саша Уткин. Целый год собирали ему ногу. Местные врачи хотели ампутировать — не желали или не умели лечить. Я решил: не отдам Сашкину ногу.

Все раненые — дети, хотя по возрасту бывают не малолетки. Очень помогают, когда верят в выздоровление: гнойный процесс прекращается, рана на глазах затягивается, требуется минимум операций. А вот лежит сейчас калужский хлопец, двадцать семь ему, — и никто к нему не едет: ни родня, ни из части. В понедельник дозвонился до калужского медотдела, ругался: нужно же иметь совесть. В глазах у парня нет жизни. Не живет, не хочет. И ведь помрет, хотя рана совсем нетяжелая. Не могу, не могу убедить, что жить нужно.

Сегодня в седьмой палате потихоньку гоняют «Сиреневый туман». Раз пять уж прокрутили:

У каждого свой «сиреневый туман»: воспоминания любимого лица, глаз, в которых тревога и печаль, последний звонок, последний шум вокзала, и поезд уносит в сиреневую даль…

В нашем страшном мире главное — деньги. Чего лукавить: мечта о потерянном и найденном чемоданчике часто преследует. Денег всегда было мало — и до женитьбы, и когда женился и пошли дети. Таня долго не работала. А я ничем, кроме врачебной практики, зарабатывать не умею. Соблазны да и просто насущная необходимость простирают длань. У нас всю жизнь подавлялись нормальные человеческие стремления, нам все время навязывалось утверждение, что все — черт знает почему — кому-то что-то должны. И никакой независимости на самом деле не было и нет. Все зависят от начальства, близких, природы. Независимость — призрак. Ею куплен наш простоватый народ. Были отделены от нормальной жизни «железным занавесом» — ничего не знали, а когда проделали в нем дырки — увидели и удивились. Конечно, там тоже твердые камни, но они промыты с мылом.