Инна Александрова - Свинг

— Но считается, что террор — оружие слабых.

— Я бы так не сказала. Террор — всегда преступная деятельность, выражающаяся в устрашении людей, населения, а также и власти с целью достижения каких-то преступных намерений.

— Катюша, мне осталось быть на калининградской земле меньше недели. Выбери время, повози по старым местам.

— Обязательно. Давай завтра.

И назавтра мы действительно едем по мосту через Преголю смотреть наш город. Преголя не очень широка, но достаточно глубока: большие суда в нее заходили, кроме океанских, конечно. Еще во время войны была засорена разбитой техникой и как следует не очищена. Ну а теперь ее вообще превратили в помойку. Раньше на берегу никогда не было такой вони. Теперь, когда идешь по набережной, говоришь себе: homo он, конечно, homo, но где же sapiens?

Проезжаем мимо «вокзального» Калинина. Он — самый большой и главный памятник: в полный рост. Бюст Калинина стоит еще в парке, у входа. Надпись отсутствует и, если бы не выражение лица, лик можно было бы принять за Чехова. Третий Калинин — на углу проспекта Победы и улицы Станочной. Вагонзаводцы давно его отлили для себя — чтобы был «свой». А вот памятник Канту восстановили только в девяносто втором, причем водрузили на старый постамент, напротив Альбертины, то есть университета. Кант вновь «приехал» на свое место через сорок семь лет…

Что особенно люблю в Калининграде, так это черепичные крыши и брусчатку. Но брусчатке не повезло: она оказалась незримым напоминанием немецкого прошлого и, как «идеологическая кость», застряла в горле калининградского начальства. Почти все улицы были закатаны в асфальт, который сейчас в наиплачевнейшем состоянии. Ну, а когда стали обустраивать территорию вокруг Кафедрального собора, снова «откатали» асфальт. Вот ведь подлая идеология…

Над Калининградом возвышается монстр — так называемый, Дом советов. В шестьдесят девятом было дано указание — кем, неизвестно — взорвать остатки разрушенного Королевского замка. По всегдашней советской привычке черную работу — расчистку руин после взрыва — выполняли солдатики. И вдруг офицеры стали замечать, что к полудню служивые становятся веселыми. Денег у них не было, магазина поблизости тоже. Установили слежку и обнаружили: солдаты «ныряют» в винные погреба самого престижного в Кенигсберге ресторана «Блютгерихт», что значит «Кровавый суд», который был расположен в подвалах Королевского замка. Солдатики тешили себя сохранившимися отборнейшими винами…

Взрыв замка был, конечно, небогоугодным делом, а потому, когда начали возводить Дом советов, не заладилось и, как всегда, все бросили. Вот и стоит уже который год монстр, возвышаясь над городом, а мамаши устрашают им детишек, говоря, что живет в нем некто, кто собирает «себе в рот» нерадивых двоечников. Приезжающие немцы называют монстр «Новым замком» или «Памятником КПСС».

Надо сказать, в Щецине, что достался полякам от немцев, тоже есть Королевский замок. Так он восстановлен во всей красе и величии, сияет как Христово яичко.

Через сорок семь лет, как уже сказала, сподобились благоустроить могилу Канта, а она расположена прямо у стен Кафедрального собора. Мы «гуляли» в этих стенах еще в пятидесятые-шестидесятые: в них гудел ветер.

Испохабили одно из красивейших зданий Кенигсберга — биржу. Построенная в 1875 году Генрихом Миллером, стоит над Преголью на восемнадцатиметровых сваях. Здание выполнено в стиле Ренессанс. По углам крышу венчали четыре группы статуй, отражавших торговые связи Кенигсберга: Европу, Азию, Африку, Америку. Теперь здесь Дом моряка и как же все… Сужу, сравнивая со старыми снимками, рисунками, гравюрами.

А памятник Шиллеру сработал в 1910-м Станислаус Кауэра, человек с литовским кровями. Стоит Шиллер в парике и камзоле, держит в руках свиток-бумагу. Саша, Катин друг, как-то сказал, что держит он не рукопись «Разбойников», а договор о Тильзитском мире. Мне кажется, что это легенда, так как Шиллер умер в 1805 году, то есть за два года до Тильзитского мира.

Последнее, где «отмечаемся», — «Быки». Скульптура Аугуста Гауля поставлена в начале прошлого века перед зданием Кенигсбергского земельного суда — ныне учебного корпуса технического университета. В неподражаемой экспрессии сошлись животные рогами, символизируя две эманации правосудия — прокурора и адвоката. Вспоминаю, как раньше, в дни нашей с Митей жизни в Калининграде, на пасху этим быкам красили в какой-нибудь цвет то, что символизирует мужское достоинство. Митя последнее время работал в здании рядом с «Быками» и видел это. Не знаю, продолжается ли традиция.