Григорий Котилетов - Хроника Беловодья

— Не думаю, что ваша печать их остановит, если вы, конечно, не царь Соломон. Да и понятие — выйти на поверхность, между нами, довольно относительное. Если вы обратили внимание, в лесу довольно ярко светили звезды.

— Нет, я не царь Соломон, — с некоторым сожалением признался Циммерман, и тут впереди раздались шаги.

— Стой. Кто идет? — крикнул кто-то из бойцов.

— Свои. Злотников, начальник ЧК и командир разведки Железнопролетарского.

— Ага, Мечислав Янович, приветствую. И как вижу, снова арестован. — весело сказал Злотников, приблизившись и обменявшись рукопожатием с Циммерманом, — За что на этот раз?

— Ты не очень веселись, — Циммерман постарался встать так, что бы оказаться между Злотниковым и профессором, — У господина Португалова найдено оружие.

— Надеюсь, не пулемет? — успел вставить Злотников.

— Нет, браунинг. А в последовавшей за тем перестрелке мы потеряли двух бойцов.

Валька Деркачев, до того молча стоящий рядом со Злотниковым, узнал солдат из третьего батальона и спросил, кто убит. Ему сказали.

— Ого, — сказал Злотников, — То есть, профессор отстреливался?

— Не он сам. — Циммерман достал из-за отворота пальто стрелу, — Вот, полюбуйся, застрелили из луков. Вот этим самым. Чюден град Щигров! Не удивлюсь, если у тебя под носом кто-нибудь держит боевого слона!

— Злотников принюхался. — Пили, что ли?

— Да нет, не пили, — ответил Циммерман, — Спустились в подвал, сломали стену, а там оказался лес.

— В подвале?

— В подвале, в подвале. Не в самом подвале, там еще пристройка была из бревен. А за ней, действительно, лес.

— Да где ж тут лес? — развел Злотников руками.

— Вот этого я тоже не пойму. Здесь нет, а там есть. Очень рассчитываю на то, что профессор предоставит исчерпывающие объяснения, — с несколько излишней горячностью, словно репетируя грядущий разговор с начальством, воскликнул Циммерман.

— Э, товарищ, — протянул Злотников, — да ведь тебя первого спросят.

По сути это было повторение португаловских слов, но прозвучав из уст Злотникова, они подействовали на Циммермана по-другому. Вдруг стало видно, что ему страшно. Хотя, чего ему было бояться. Но, видимо, какой-то большой, невысказанный страх владел им, находя выход в небольшом служебном страхе. Отчего тот выглядел смешным и преувеличенным.

— Да кто же меня спросит?

— Найдется кому.

— Спросят! Спросят! — глумливо заголосило над рекой, медленно катящей свои черные воды.

— Что за черт? — Злотников завертел головой, пытаясь определить откуда доносится голос.

— Тимоха Злотников, это я, Василий Залепухин! — завыло с новой силой.

— Мечислав Янович, — спросил Злотников, — а Васька, что, не с вами?

— Как видишь.

— Убежал мальчонка, — без всякого сожаления подтвердил Тимчук. — Из под самого, можно сказать, карающего меча революции смылся.

— Непорядок. — вздохнул Злотников.

— А то, — согласился Тимчук.

— Что за глупости? — возмутился Циммерман, — О каком карающем мече вы говорите? Мальчик важный свидетель, а может быть и соучастник. Скорее всего, конечно, невольный. Но в любом случае, ему, по малолетству, ничего не грозило.

— Нынче дети, как грибы растут, — заметил кто-то, — Не успеешь отвернуться, а он уже, вона, на голову за ночь вымахал.

— И что? — спросил Циммерман.

— Тимоха, — снова заорал Вася, — этот, в черном пальто, во всем он один виноват. Он приказал стенку ломать. У него мандат ли-по-вый!

— Васька, — крикнул Злотников, — ты где там? Вылазь, не бойся.

— Не вылезу! Я тебя потом найду! — крикнул Вася и больше, сколько его ни звали, не отзывался.

Тогда заговорил Циммерман, теперь по его голосу чувствовалось, что он разозлен, — Как парень появится, сразу ко мне. Он многое должен знать, Злотников. Это очень серьезно. Погибли люди. Кто их убил, неизвестно. Но что я тебе объясняю, сам должен понимать.

— Посмотрим, — туманно ответил Злотников и стал рассказывать, что в Стрелецком углу чисто. Ни оружия, ни подозрительных людей, обнаружить не удалось, если не считать братьев Васильчиковых, с которыми покончено, и вдруг замер, задрав голову, — Что за чертовщина!

Небо, только что сиявшее ясными огнями звезд, словно подернулось рябью и накренилось, отчего огни звезд на его южной стороне увеличились в несколько раз и светили с трудновыносимой для глаза силой, а северная сторона на глазах подергивалась полупрозрачной пеленой, и звезды там, напротив тускнели и гасли.

В наступившей тишине стал слышен истошный собачий вой. Тимчук, не стесняясь присутствием комиссаров, осенил себя крестным знамением, еще двое бойцов последовали его примеру.