Григорий Котилетов - Хроника Беловодья

— Пойдешь? — спросил Циммерман.

— Почему нет? Все одно, лучше, чем тут, в тесноте и копоти.

— Ладно. Винтовку оставь, вон револьвер возми у него, — Циммерман показал на сомлевшего Серафимова, — И чуть что, выстрели.

Красноармеец прислонил винтовку к стене, нагнулся, разжал липкие от пота пальцы лежащего, взял в руку наган и пошел к двери.

— Тимчук, гранату возьми. Слышней будет.

— Услышите и без гранаты, — пообещал красноармеец и, тихо приоткрыв, дверь, выскользнул наружу.

Воспользовавшись тем, что все взоры были прикованы к выходы из подвала, Португалов отважился преодолеть несколько шагов, отделявшие его от установки. К счастью, на его перемещение никто не обратил внимания. Став спиной к панели управления, Португалов со скучающим видом, хотя разглядеть что либо в дыму было затруднительно, заложил руки за спину и, нащупав регулятор, повернул его до отказа. В это время дверь распахнулась и улыбающийся Тимчук крикнул с порога, — Выходи, товарищи, все чисто.

Подняв тела убитых, а так же бессознательного Серафимова, красноармейцы, кашляя и сплевывая, бросились к выходу. Наружи стояла тихая, безветренная ночь. Безмятежно светились окна далеких домов и никаких следов пожара не было видно. Будто и не было его вовсе.

— Чудеса, — рассказывал Тимчук, закидывая за плечо винтовку, вынесенную кем-то из подвала, — Я тут все кругом обежал, как собака. Никого. Ну, смотри, и леса никакого поблизости нет.

Португалов сел на землю и жадно втягивал чистый воздух, напоенный ароматом ночных трав и речной сыростью. Рядом упал Циммерман и, отдышавшись, спросил, — Ключи от лаборатории у вас?

Португалов нехотя протянул ему связку ключей. Циммерман с трудом поднялся и, подойдя, пошатываясь, к железной двери, запер ее на внуренний, а затем и на навесной, замки. Опустил ключи в карман пальто, подумал, вытащил кусок какой-то замазки, подышал на него, с помощью куска бечевки опечатал дверь и приставил к ней, потрясенного до глубины души, часового, который перекладывая винтовку из руки в руку, чтоб убедительней жестикулировать, пытался объяснить Циммерману, что это никак невозможно, потому что в полку будут волноваться из-за его отсутствия, а потом забудут и смены не пришлют. Так оно всегда бывает, а перед большим сражением, в особенности. И ведь пуля — дура. Может клюнет завтра в усталое сердце и окажется, что последнюю ночь своей жизни ты провел, охраняя никому не нужный сарай и два с половиной трупа, вместо того, что бы чистить ружье и писать прощальное письмо домой. Под половиной трупа, очевидно, подразумевался Серафимов, которого никак не удавалось привести в чувство, так что пришлось оставить его, до тех пор пока прибудет присланная из города телега, потому что даже помыслить о том, что бы нести это грузное тулово на руках через буераки и рытвины, было страшно.

— В трибунал пойдешь, — пригрозил часовому Циммерман и повел свой отряд в город. В центре шел Португалов, а в спину неслись жалобы строптивого часового. Спустились к реке и пошли вдоль берега по еле заметной тропинке. Циммерман шагал рядом с Португаловыс, подняв воротник пальто и сунув в руки в карманы. Шли молча, наконец Циммерман не выдержал и произнес, — Трудновато вам будет это все объяснить.

— Да я, собственно, и сам не до конца представляю, — ответил Португалов, — с чем мы имеем дело. Налицо какое-то искревление пространственно-временных полей. Но это область настолько малоизученная, что, сомневаюсь, что кто-либо сможет предоставить более менее приемлемые объяснения происходящему.

— А придется, — с уловимой угрозой в голосе произнес Циммерман.

— Ну, я относительно своей судьбы иллюзий не питаю, — сухо ответил Португалов, — Однако, должен заметить, что и вам, очевидно, придется держать ответ перед вашим начальством. Ведь я вас предупреждал о том, что разрушение стены в лаборатории чревато непредсказуемыми последствиями. И, кстати, боюсь, всю величину содеянной вами глупости нам еще предстоит узнать на собственной шкуре.

— А при чем тут стена? Я был обязан обыскать все помещение лаборатории, и я выполнил свой долг. Стена же исчезла.

— Вот-вот, это вы и расскажете вашему начальству.

— Да вы меня, никак, пугаете? — удивился Циммерман, — Право, не стоит. Со своим начальством я уж как-нибудь договорюсь. Но о величине содеянной нами нами глупости… Вы предполагаете, что эти господа, так ловко стреляющие из луков, могут выйти, так сказать, на поверхность, в город?