Анна Матвеева - Девять девяностых

— Смотрю, не нравятся тебе мои книги.

— Отчего же? — дерзко ответил Максим. — Выбор литературы — личное дело каждого.

— Расслабься, — махнул рукой психиатр. — Это материал к диссертации.

Он взял со стола желтый карандаш и начал жевать его с той стороны, где ластик:

— Люба сказала, ты работу ищешь.

Макс кивнул. На самом деле работу ему искала мама. Если бы спросили самого Макса — он ответил бы, что не хочет работать. Он хочет совершать чудовищные ошибки, о которых будет жалеть потом всю свою жизнь до глубочайшей пенсии. Но мама поставила условие: она отмажет его от армии только в том случае, если он бросит пинать балду и возьмется за ум. И то и другое Максу следовало совершить одновременно. Об этом-то и напомнил пышный букет «егозы».

— У меня есть деньги, — сказал Олег Игоревич без особой гордости, но и без стыда. — И я хочу начать какой-нибудь приятный бизнес. Например, туристический.

Максим вернул на место справочник по половой психопатии. На тот момент лично он не посетил еще ни одного зарубежного государства, а вот Кравцев, благодаря своим рулетам, успел побывать в Арабских Эмиратах.

— Ты не думай, что будешь по заграницам рассекать, — Олег Игоревич читал лицо Макса, как букварь. — Для этого я сам у себя уже есть. И секретарь у меня есть, Ольга. Печатает десятью пальцами. У меня даже директор фирмы есть и водитель с личным транспортом. А нужен мне рабочий конь, — про коня Олег Игоревич сказал с таким мечтательным выражением на лице, словно этот конь только что проскакал мимо, и грива его красиво развевалась на ветру.

Олег Игоревич не хотел бросать психиатрию. Бизнес должен был стать его внебрачным ребенком, на которого, тем не менее, отец возлагал серьезные надежды.

Договорились, что конь выйдет на работу через три дня.

— Мне нравится твое простое среднерусское лицо, — сказал Олег Игоревич на прощание. — Привет маме!

За границу Макс Перов и вправду попал не скоро. И про коня психиатр не шутил — в этом Макс убедился сразу же, как прибыл к месту службы.

Фирму назвали, на взгляд Перова, странно — «Эркер». Расшифровку он узнал потом — а это была именно что расшифровка. «Эра Кердакова». Михаил Кердаков, он же Кердак и Мишган, — страшный человек родом то ли из Егоршино, то ли из Шали. Ходил повсюду с тэтэшкой и с чемоданчиком, полным денег. Называл этот чемоданчик ласково — «кошелек». Одна из любимых скороговорок Макса Перова звучала так: «На Урале три дыры — Шаля, Гари, Таборы». Но упаси Господь сказануть такое при Кердаке! Впрочем, «Эркер» не часто удостаивали высочайшими визитами. Мишгану было достаточно полного обслуживания, славы и, само собой, оплаты за крышевание. В распоряжении «Эркера» имелись две комнаты с фанерными столами и бумажными, судя по слышимости, стенами, зато крыша у него была — на зависть всем!

Максим приходил в контору первым, поднимался по лестнице, глядя под ноги — белые мраморные осколки в железобетоне были похожи на кусочки жира в колбасе. В те годы он всегда хотел есть и бормотал, чтобы отвлечься от голодухи, бесконечные скороговорки — все они были теперь на одну тему:

— Цокнул сзади конь копытцем, под копытцем пыль клубится!

— Лошадь с седоком, да без седла и узды, без подпруги и удил!

Лифт не работал — и пока Макс добирался до девятого этажа, где свил гнездо «Эркер», он уже почти вслух кричал:

— Во поле-поле затопали кони, от топота копыт пыль по полю летит! Пыль по полю летит!

— Чего так разоряться? — удивлялась Наташа, секретарь из соседнего офиса, где торговали паленой водкой. Наташа тоже приходила на работу затемно. Через минуту после того, как конь заступал в борозду, она стучала в стенку — и Максим послушно шел в соседнюю комнату, где жарко пахло плойкой и дезодорантом «Юлия». Эта «Юлия» выпала однажды у бедной Наташки из сумки и прокатилась через комнату, полную народу — как граната в американском фильме.

Часам к десяти Максим возвращался к себе. Секретарь Ольга, которая умела печатать десятью пальцами, обычно являлась к одиннадцати, а в два уже уходила «на обед», поэтому конь выполнял и ее обязанности тоже. Пусть и двумя пальцами. Печатал он — будто пара ленивых куриц клевала корм. Или еще была такая старинная русская игрушка — Мужик и Медведь.

Директор — родной дядя Олега Игоревича — в миру был ведущим закройщиком в ателье на Лунке и заглядывал в офис раза три в месяц. Ему было нестерпимо скучно выслушивать отчеты Макса, оживлялся он, лишь когда в конторе появлялась Ольга.