Ципора Кохави-Рейни - Королева в раковине

Рыжая Ципора, приехавшая из польского городка, кружится между британскими офицерами, щеголяя прической и модной одеждой современной западной женщины. Как жена Мордехая Бентова, Ципора может себе позволить не появляться в одежде типичной кибуцницы. Статус есть статус. От нее и Мотке ждут рассказов об их поездке в Америку. В конце концов, из всех членов кибуца они единственные, которые пересекли на самолете Атлантический океан.

— Я не соглашусь обслуживать англичан, — рассердила Наоми рыжую Ципору.

Девушка бунтует, хотя всем была разъяснена польза от приемов британского офицерства, именно теперь, в дни кровопролития на дорогах.

Все в ней восстает против лицемерного подхалимажа британцам. Ее Лотшин подвергается опасности из-за ограничения правительством Великобритании репатриации евреев, чтобы ублажить арабов. С отвращением она смотрит, как в честь этих иностранцев, вносят в читальный зал кожаные кресла и роскошные фарфоровые сервизы, которые Ирма пожертвовала кибуцу. На фоне простой мебели и скромной посуды эти вещи Ирмы кажутся привезенными в Издреельскую долину прямо из британского королевского дома. И эта суета каждый раз перед приемом британских офицеров отталкивает ее.

Шофар, израильский мухтар, репатриировавшийся в из Польши, скачет верхом в соседнее арабское село, чтобы пригласить почетных гостей на праздничную трапезу и продемонстрировать доброе отношение евреев к соседям-арабам. У ворот кибуца Шофар, выпрямившись во весь свой высокий рост, раздуваясь от гордости, принимает британское офицерство.

— Вы видите, — указывает он на шалаш для гостей при входе в кибуц, — арабы нас атакуют, а мы отвечаем им трапезой и дружбой. Шофар гордится сдержанностью анклава. И арабы из дальних и ближних сел приезжают на праздничную трапезу в Мишмар Аэмек, угощаясь кубиками овечьего сыра, маслинами, чашкой кофе. Шофар ведет беседы на арабском языке с гостями.

Большие мечты Наоми развеялись. Она отторгнута, чужда обществу, но во имя великого предвидения она готова переносить невыносимые страдания. Она ругает себя, наказывает, пытается следовать наказу: будущее страны Израиля важнее любого ее личного чувства. Особенно, когда опасность гибели преследует евреев. Репатрианты из Германии, которые в эти дни прибыли в кибуцы, рассказывают об ухудшении положения евреев. Евреи получают продуктовые карточки, по которым можно получить небольшое количество продуктов, и только в ограниченном числе магазинов. Быть может, Лотшин страдает от голода? В письмах ее много скрытого. Наоми не знает, что бывшая служанка в их доме Кетшин, благодарная семье Френкель за незабываемые годы, которые она провела в их доме, тайком от мужа-нациста, привозит продукты Лотшин. Наоми очень скучает по Лотшин и боится за ее участь. Как эта девушка со столь тонкой интеллигентной душой приспособится к дикой пустынной стране? В одном из писем Лотшин написала, что Наоми нечего опасаться, она, подобно сестре, сумеет успешно преодолеть все трудности. И, все же, она не торопится приезжать.

Долгая ночь на сеновале в Дгании-Бет, недалеко от берега озера Кинерет похоронила ее девственность.

Это случилось во время годовой экскурсии по окончанию первого выпуска молодежной группы. Вскоре они должны были уйти в новый кибуц.

Эта ночь просто уничтожила ее, покрыла позором. Это совершилось в мертвом безмолвии и умерло в ней. Но однажды это вырвется из бездны тьмы криком правды, придет из забвения той трагической ночи, которая растоптала редкие проблески света, которые жили в ней.

Рени лежала справа от нее. За несколько минут до того, что она задремала, появился Шаик и лег слева от нее на некотором расстоянии. Вдруг рука его зажала ей рот, вырвала из сна. Она открыла глаза и остолбенела. Адская боль пронзила ее, но крик не мог вырваться из-под его ладони. Она потеряла сознание.

— Рени, Рени, со мной что-то случилось? — очнулась она от обморока с ощущением, что все в ней разорвано. Груди — багровые синяки.

— Кто тебе это сделал, Наоми? — истерически закричала Рени, увидев кровь, текущую между ногами Наоми.

— Шаик спал рядом.

Рени стала звать на помощь. Она обвинила Шаика в изнасиловании Наоми. Йона Бен-Яаков заставила ее замолчать, ведь Шаика могут арестовать. Она увезла Наоми в больницу, в Афулу. Рени в шоке.

Шик отрицает вину, которую она публично возлагает на него. Вся группа в смятении. Йона Бен-Иаков послала Наоми на неделю к своим родителям в Тель-Авив, чтобы она немного пришла в себя. В кибуце кипят страсти. Шаик сказал: