Хосе-Мария Виллагра - Антарктида

«Я уже сто лет как не в армии, а каждый день просыпаюсь, словно по тревоге. Мы все в опасности. В величайшей опасности! Много лет я веду свое расследование. Иногда мне кажется, что я не выдержу этого напряжения. Мне никто не верит. Надо мной все смеются. Но я точно знаю: пришельцы существуют. Они здесь. Они ничем от нас не отличаются. Но они — не мы. Надо мной смеялись, когда я служил в армии. Надо мной продолжают смеяться и сейчас. Иногда я чувствую себя чужим на собственной планете. Донна Молина называет меня параноиком. Сперва я думал, что она тоже из них. Одно время мне даже казалось, что она среди них главная, и мне пришлось жениться на ней, чтобы убедиться, что это не так. Просто баба с придурью. Хотя и о ней мне кое-что известно. Они лишь притворяется, что выполняет свой долг. На самом деле она и вправду любит.

Но Мария… Она даже не желает притворяться. Я ни разу не видел, чтобы она занималась женской борьбой, хотя живет рядом с донной Молиной, чемпионкой в этом спорте. Две женщины, сойдясь, как правило, начинают бороться друг с другом и елозятся до полного удовлетворения. Можно сказать, что это наш национальный вид спорта. На нем построена вся воспитательная работа. И в армии, и на Стадионе. Иногда даже непонятно, почему эта борьба называется женской, потому что мужчины занимаются ею не менее охотно. А женщины так любят ее, что иногда начинают бороться сами с собой в отсутствие достойной соперницы. Но я ни разу не видел, чтобы этим занималась Мария. И я ни разу не видел, хотя следил за ней очень внимательно, не спускал с нее глаз, — но я ни разу не видел, чтобы она принимала таблетки. Отец Донато называет ее неземной. Так оно и есть, хотя и не совсем в том смысле, который вкладывает в эти слова святой отец. Каждый отец — святой. Кажется, это сказал Генерал. Отец Донато не более свят, чем любой из нас. И он совсем не безгрешен в суждениях. Я не утверждаю, что Мария свалилась к нам с неба, но жизнь на Земле без таблеток невозможна. Чистых людей не бывает. Отец Донато волен называть это чудом. Но я не верю в чудеса. Хотя иногда, глядя на Марию, и я начинаю верить в потусторонние силы.

Она запросто ходит по улицам, и с ней никогда ничего не случается. Вернее, всякий раз что-то происходит. Я своими собственными глазами видел, как однажды Мария не отдала честь офицеру! И ничего! Тот так разнервничался, что, расстегивая ремень, случайно дернул кольцо гранаты с веселящим газом. Офицер остался корчиться на земле от хохота, а Мария снова ушла нетронутая. Все женщины тронутые, а она — нет! Я это точно знаю!

Другой раз мужчине, решившему заняться Марией, попала в вытаращенный глаз какая-то ядовитая муха. Да что муха! Я видел, как целый грузовик с солдатами перевернулся из-за того, что шофер только лишь посмотрел на Марию. Он не мог оторвать от нее взгляда, а в результате пятнадцать человек свернули себе шеи. И это я говорю только о тех случаях, когда не успевал вмешаться, чтобы предотвратить несчастье. С теми, кто пытается тронуть Марию, всегда что-то случается. Однажды я видел, как трое солдат, которые мели улицу после очередного землетрясения, несмотря на занятость делом, оказались настолько любезны, что схватили ее, идущую мимо, затащили в подворотню и повалили на кучу только что сметенных ими лепестков.

Они явно не понимали, что творят, и мне пришлось спасать их от неприятностей. При этом они никак не хотели меня слушать, так что пришлось применить силу для их же блага. Для парней все закончилось лишь синяками да ушибами. Ну, может, зубы кому-то из них вышиб. В общем, они легко отделались. Не сосчитать, скольких еще бедолаг мне удалось спасти таким образом. Я готов защищать от Марии весь мир!

Я давно слежу за ней. Я не свожу с нее глаз. Я даже стал жить с ней, чтобы следить за ней постоянно. Мария настолько привыкла ко мне, что перестала обращать на меня всякое внимание, хотя первое время я казался ей очень странным. Ведь я ни разу к ней даже не прикоснулся. Я просто не мог этого сделать. Физически. Это похоже на аллергию.

Всякий раз, когда я пытался коснуться ее, на меня нападал приступ дурноты. Меня тошнило. Но не от нее. Тому, у кого обнаружилась аллергия на женщину, прямая дорога в Антарктиду. В этом случае я бы отправил туда себя сам. Но меня тошнит не от Марии. Меня тошнит от себя самого.

Чего я только не насмотрелся, наблюдая за Марией! Даже доктор Уртадо со всеми его знаниями и опытом оказался бессилен. Так и просидел над ней, не шевелясь, хотя прекрасно знал, что я рядом и не оставлю старого друга в беде. Доктор Уртадо рассказывал мне, что слышал от своих коллег о неких секретных экспериментах, которые проводятся где-то в Антарктиде. В процессе изучения лечебных свойств таблеток было обнаружено, что если человек терял в результате несчастного случая палец или даже руку, то утраченный член тела мог снова отрасти, если обеспечить пострадавшего усиленным питанием таблетками и поместить его в среду, напоминающую содержимое биореактора. Рука отрастала заново и была гораздо лучше прежней. Но не это удивительно. Оказалось, что возможна и регенерация наоборот. Если в результате несчастья от человека оставалась лишь рука, или палец, или все равно что — хоть ухо или один только волос, то при помещении останков в биореактор из них заново вырастал погибший человек. Только становился он куда здоровее, красивее и лучше умершего. Таблетки победили даже смерть! Доктор Уртадо рассказал мне, что аминокислоты, в которых и состоит секрет эффективности таблеток, в результате саморазвития уже давно превзошли по сложности человеческий ген. Ген человека — теперь лишь часть таблеточной структуры, которая завилась не в двойную, а в четверную спираль, в суперген небывалого существа.