Елена Сафронова - Жители ноосферы

Пока Ленка была поменьше, мы ее по нашим скитаниям не мотали, но сами по теплу, если совпадали наши выходные, ни свет ни заря бежали на какую-нибудь электричку или автобус и ехали в места былой славы Руси. Мы проехали с тобой все Подмосковье. Кусково или Архангельское не считались вояжем, как и прогулки по древнему центру. А вот Истра, Звенигород, Дмитров, Талдом, Вязники, Егорьевск, Коломна были конечными пунктами наших экскурсий, мы бродили там, стирая порой ноги в кровь, и ты до хрипоты рассказывал мне, что означает полумесяц на кресте христианского купола, и какого века постройки церковь, озирающая просторы с холма… Мы побывали на полях Бородинском и Куликовом, и когда под Бородиным ты наткнулся на группу археологов, то был счастлив, как мальчишка, бросил сумки, бросил меня, полез в канаву… как ты выразился на бегу — двигать отвал? — и прокопался с ними до темноты, мы возвращались в Москву в электричке, набитой бомжами, я спала у тебя на плече, а ты всю дорогу шепотом извинялся… Мы видели с тобой Тверь и Торжок и собирались на твой день рождения — на девятое мая — в Псков. А в Новгород Великий так и не доехали…

Знаешь — наверное, я свожу в Великий Новгород Ленку, чтобы не так больно было отвыкать от привычного уже устоя жизни… в электричке.

Насчет колес — подумывали, как бы купить машину. Подумывали до позавчерашнего вечера. Тебе к маме было бы удобнее ездить на личном автомобиле… Да, мне очень понравился твой Зосимов. Когда-то я была там в командировке, еще от «Газеты для людей», и мне мерзким показался этот малоэтажный городишко с его садами и сточными канавами. У меня там коза бутерброд из руки вырвала, представляешь? Я устала бегать из районной прокуратуры на окраину, купила в магазине хлеба и сыру, попросила порезать — продавщица на меня выставилась, как на выпускницу кунсткамеры, и накромсала просимое ломтями толще моего рта, — села на скамейку, явно частную, в тени то ли вишни, то ли дуба… Пока пережевывала первый кусок невпроворот, подошла тощая черная коза, пристально посмотрела на мои жующие уста и зубами вынула у меня из руки питание. Я ошалела, она сглотнула бутерброд удавьим движением и стала тереться мордой о мою руку. Пришлось позорно бежать — кушать самой хотелось.

Так о чем я… Да, городок ваш мне не показался. Да и как может выглядеть привлекательным населенный пункт, где мужик в пьяной драке убил соседа, забросил труп в сарай и три года спокойно жил рядом… А тело мумифицировалось… Потому и не воняло…

Но когда мы с тобой приехали в этот осколочек патриархальной Руси, об руку прошлись по улочкам без асфальта, надергали вишен из соседского сада, искупались в речке Зосимовке, я изменила впечатление о твоей малой родине. Это славный мирный городок, там очень хорошо отдыхать. Единственное, что меня отвращает от милейшего земного уголка — ты там будешь отдыхать от меня.

А уж как Ленка подросла, мы всей семьей стали кататься. На теплоходе в Астрахань, на мою прародину, плавали — ну скажи, разве плохое было путешествие? А про то, чем порадовала астраханская гостиница, я и вспоминать нынче стесняюсь… не стесняюсь, а больно очень, и завидки берут, будто не со мной было.

Или как ты подарил мне на день рождения гитару. Постой, я, кажется, путаюсь в хронологии… Сначала была гитара, в первый же год совместной жизни, а потом уж странствия… Но какое значение имеет порядок цифр, если все они выстроились в круглый ноль, в кляп во рту и петлю на шее?

Про гитару превентивного разговора не было. Разве что однажды я, разбитая на органы, еле приползла с работы небывало поздно, а ты был не на дежурстве, ты усадил меня на кровать, укутал одеялом, заварил чаю и устроил вечер ностальгии. Поставил в простенький магнитофон кассеты из своих запасов — Высоцкого, Окуджаву, Визбора, а на закуску — Щербакова. И от гитарного перебора я оттаяла быстрее, чем от горячего питья. Видимо, я так воодушевилась, подпевая, что седьмого декабря, в воскресенье, выпавшее на мой день рождения, ты повел себя странно: пошел на рынок один, без меня, а вернулся вдвоем… с гитарой… И мы синхронно вспомнили, как пели в городском парке Березани после концерта «Машины времени». И переорали тот же репертуар: «Вагонные споры — последнее дело…», «Мы охотники за удачей, птицей цвета ультрамарин!», «Ах, варьете, варьете…». И Лозы: «Как его по отчеству? Вот и я не знал…». И Розенбаума «Как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь…»

Потом из коридора забарабанили в дверь обе бабки-соседки, неразборчиво выкликая, что голосов мексиканских актеров из телевизора не слышно. Тогда мы устыдились и занялись наконец праздничным обедом.