Елена Сафронова - Жители ноосферы

— Простите, пожалуйста, я не нарочно, но — жуткий гололед… Товарищ старший сержант! — ты развернулся, медленно, как отличный актер в ключевой сцене, и я отпустила руки.

— Господи милосердный! — беспомощно произнесла я.

— Поскромнее надо. Не Господь я, в лучшем случае — Илья Пророк, — серьезно ответил милиционер.

— Илюха! — и ликующая улыбка расползлась по моему лицу, настолько искренняя, словно и не было периода полного отчуждения. Скифскому коннику, затерянному в дебрях столицы, костром родного племени явилось твое березанское лицо… И, честно, ты ведь тоже был рад? Ты был очень рад, Илюха!

На глазах у твоих напарников я распласталась по форменке и вроде бы собралась реветь.

— Как ты здесь оказался?

— За тобой слежу.

— Да-а? — наизнанку вывернулась я от изумления.

— Ну конечно, бросила родной город, думала сбежать от всех друзей… Ан нет, не удалось, видишь, я тебя отыскал… У нас длинные руки…

Твои длинные руки не хотели меня обнять. Я заслужила эту отстраненность. Это было чудо, что мы вот так встретились, мимолетное, как все чудеса — мне уже пора было бежать к офису политолога. И я физически ощутила, как это мне не по силам.

— Сотовый оставь! — выкрикнула я, с напрягом отрываясь от твоей куртки.

— Оставил бы на бедность. Зачем мне вещь, которой у меня нету? — сарказм остался при тебе и даже вырос за время наших невстреч.

— Слушай, но как же мне тебя найти? — брякнул мой язык, прежде чем мои мозги спохватились о соблюдении приличий.

— Я буду дежурить здесь сегодня весь день, — ответил ты, прежде чем твоя злопамятность успела очнуться. И я проинтуичила, как закончится сегодняшний день…

Я вернулась, взяв интервью (странно, политолог даже не укорил меня за опоздание!), и проторчала около тебя больше часа. Но разговор мы повели бестолковый, на сплошном подтексте, старательно, как школьники, признающиеся в симпатии, обходя главное. Все время на нас давили косяка твои содежурные, и тебя это смущало. А важного все не было сказано, и мне пришлось — опять мне, черт побери сильных баб! — взять быка за рога:

— Ну, пока! Как все же нам с тобой увидеться?

— Ну, вдруг еще будешь мимо пробегать — хватайся… — скучно предложил ты.

— Координаты у тебя есть? — и я почувствовала себя дознавателем из прокуратуры.

— Есть. Общага за Окружной, телефон на вахте и вечно сломан.

— Илья, не бывает неразрешимых проблем! — это было уже навязчиво, согласись.

Ты сжалился и записал мои телефоны, и дальше говорить стало неприличным, нарочитым. Тем более, что ты добавил: «График дежурств очень жесткий…». Я помахала перчаткой, даже сделала несколько осмотрительных шагов по льду в сторону метро, и вдруг меня как прострелило — если уйду сейчас, то уже навсегда, но как, как задержаться, что сказать?!

— А я развелась, Илья, — бросила я через плечо пробный шар. И застыла в ужасе ожидания, не оборачиваясь.

— Я тоже, — сказал ты.

Вот тогда я попятилась, пряча от тебя глаза, полыхавшие бессовестной радостью. И спросила, когда ты сменяешься. Посмей только заявить, что ты не понял, к чему я клоню! Ибо отрезал: «Совсем скоро. В половине первого ночи». А уличные часы только начали нарезать сегментами седьмой час. И я сдуру выразила свой щенячий восторг какой-то очень умной оценкой, типа: «Шикарно!», чем вконец рассердила тебя. Помнишь, какую ты мне отповедь прочитал? Мое выступление на Глинистых озерах рядом с нею было детским лепетом!

— Не знаю, что ты в этом шикарного находишь — ехать на последнем поезде в Перово, дальше на автобусе, потом пешком, с мыслью — только бы дойти, а дойдешь — сам не рад. Куда стремился, думаешь? Ни ванной, ни, пардон, сортира нормального, удобства в коридоре — на тридцать восемь комнаток всего одна уборная и душевая кабина на четыре этажа. Горячей воды нет. Кухни тоже. Постельное белье цвета мокрого асфальта. Спишь очень быстро, потому что твоя подушка нужна следующей смене. Наверное, это шикарно. Причем шик высшей пробы. Но эту пробу ставить негде! — впервые за всю историю знакомства ты позволил себе говорить со мной так жестко и укоризненно, словно одна я была виновата в твоих бытовых неурядицах. И я покаянно склонила выю под грузом своей вины. Дослушала до конца и встрепенулась:

— Я практически уверена, что это на самом деле шикарно. И я тебе докажу! Пока!

Я убегала, так ходко передвигаясь, будто у каблуков выросли моторчики, и уже не боялась упасть. Я бежала домой, гонимая заботами всех на свете любовниц, жен и хозяек. Я вытрясла в универсаме всю наличку, закупая продукты для торжественного ужина, я наготовила жратвы на Маланьину свадьбу, поражаясь, что не режу пальцы, очищая картошку, не пересаливаю суп и не пережариваю бифштексы, я перестелила постельное белье и стыдливо припрятала в ванной комнате новую зубную щетку. Я очень хотела исправить ошибку. Остаться с тобой. Надолго. Насколько позволит судьба.