Андрей Имранов - Антитезис

— И что?

— Через день этот генерал на своем личном «Рено» приехал в наш центральный офис, продемонстрировал лежащего в багажнике связанного предателя и сообщил, что хочет работать с нами. Ты его еще увидишь — один из самых преданных нашему делу людей.

— Ладно… — Дима почесал нос, — еще вот… вчера вы мне говорили, что «чистые» будут управлять, а «порченые» — работать. Ладно, хрен с ним. В принципе, я не против, чтобы мной управляли кристально честные люди… черт побери, да я только рад буду! Но тут выясняется, что управляют не только они. Тот же Барон… да и вы… тоже. И мне вы пистолет дали и объясняете, что я запросто могу… то есть не запросто, но все равно могу… это что же получается? Кто же правит на самом деле?

— Закономерный вопрос. Наличие «порченых» в верхнем круге — вопрос времени. В будущем, их там не останется. Но со всеми уровнями управления так сделать не получится. «Чистых» очень мало. В России их — менее одной десятой процента и это еще очень высокий показатель. Сделать так, чтобы в каждой конторе из трех работников начальником сидел «чистый» — невозможно. Их на управление страной еле хватит. Но это не проблема. Главное, чтобы столпы общества, основные принципы мироустройства — охранялись «чистыми». У нас есть Машина. А в условиях полной информационной открытости любой начинает вести себя как «чистый». Чувствуешь прелесть идеи?

— Не совсем…

— Разумеется, мотивация «чистого» и находящегося под контролем «порченого» различна. «Чистый» искренне стремится улучшить жизнь, а «порченый» стремится к тому, чтобы просветка показала — он тоже трудится на всеобщее благо, по мере своих возможностей, разумеется. Мотивация различна, но внешний результат — почти одинаков. Да, это справедливо только для разумных людей, способных предвидеть последствия своих действий и отвечать за них. Поэтому, когда я говорю «все», я имею в виду людей, подтвердивших свою разумность и получивших статус полноценного гражданина. Разумеется, всегда присутствовал и будет присутствовать некоторый процент людей, неадекватно оценивающих или вообще не оценивающих возможные результаты своих действий. Никто не собирается селить их в резервации или как-то еще ущемлять, но прав у них будет меньше. Фактически, они не смогут принимать участие в принятии сколь-нибудь важных решений.

— Ага… экзамен на зрелость?

— Вроде того. Не сдав этот экзамен, не сможешь занимать сколь-нибудь важные посты, не будешь иметь доступа к оружию, не сможешь выбрать некоторые профессии, сопряженные с риском для окружающих, ну и так далее.

— А я?

— Что — ты?

— Вы мне уже пистолет дали, и вообще. А я никакого экзамена еще… или… Или я его сейчас и сдаю?!

Вирджил усмехнулся.

— И да и нет. Многое еще не отлажено. В том числе и этот — экзамен. Разумеется, он будет отличаться от того, что сейчас принято представлять при слове «экзамен». Наверняка, он будет отличаться от того, через что проходишь ты. В любом случае, он будет идти дольше. Возможно, месяцы. Возможно — еще дольше. Тебя же я тяну в интенсивном темпе и кое-что ты получаешь раньше, чем положено. Но делается это исключительно для ускорения процесса. И, как мне кажется, небезуспешно. Можешь мне поверить, осталось немного. Я почти уверен, что скоро ты вольешься в наш коллектив равноправным его членом.

— А… А все работники… ну, ваших фирм в курсе всего происходящего? И ваших планов?

Вирджил аж руками замахал:

— Да ты что? Ты представляешь, сколько у нас народу работает? Даже если предположить, что все они поголовно готовы принять нашу идею… я тебя уже сколько окучиваю? И не только я. Я даже не знаю, сколько людей и сколько времени конкретно тобой занимались — психологи, аналитики… Ты б хоть подумал, прежде чем спрашивать — это ж просто невозможно!

— А просветку все проходят?

— Ах, вон что тебя волнует, — Вирджил поморщился, — да, все. Но нечасто — в основном раз в полгода, а то и реже. Да и записи большинства даже не расшифровываются — только сохраняются и всё. Периодически просматриваются записи только тех работников, которые могут случайно узнать что-нибудь лишнее, — развел руками, — понимаю, выглядит не слишком красиво, но это вынужденная мера. И уж точно — временная.

— А здесь, — Дима кивнул на компьютер, — лежат записи всех сотрудников?

— Не здесь. Сервер — в главном офисе. Но вообще — да. В базе хранятся все записи всех сотрудников. Большая часть — в архиве, сразу не посмотришь, но запросить можно любую запись.