Леонид Могилёв - Пес и его поводырь

Солнце зависло в той самой безвозвратной точке, после которой краткий вечер и бесовская ночь. Здесь, на Святой горе, на бывшем нечистом капище эти добрячки чувствуют себя совершенно комфортно. Здесь вам и кино покажут и книжку на ночь прочтут, а вам покажется, что это Молитвослов. Потому нельзя тут ночью на теплые камни выходить и любую дверь запирать необходимо, и не дай бог засыпать без молитвы. Тут война в раю. А значит, Пес попал туда, куда нужно. Ему без войны невыносимо. И отчетливый облик врага не нужен, так как он заведомо лжив. Дьявол и рясу может носить.

Саша сидит снаружи, на небесном поребрике и смотрит вниз. Внизу облака и на них отражается вершина горы. Вона как.

Пес выходит из святого строения.

— Ну, что, вниз? А то темнеет, — говорит Саша.

— Да нет.

— Что нет?

— Не добегу я до сумерек вниз. Заночуем здесь.

— Да здесь же холод… небесный.

— А ты небесного тепла хотел?

— Хотел.

— В уголке поспим. Поролон есть. Одеялки есть. Пошли внутрь.

Стол справа у стены, этажерочка. В столе книга, в которой посетители вершины пишут разные слова и фразы. Саша читает вслух несколько восторженных предложений и несколько по принципу «здесь был брат Вася из Железногорска».

— Есть у тебя бумажные иконки? — спрашивает Пес.

— Есть. Много.

— Давай.

Пес ставит на обороте иконок круглую печать горы, возвращает Саше.

— Жене отдашь. Девкам. Давай. Про Каргополь.

— Дался тебе этот Каргополь. Ты вот много всего знаешь. Молитвы наизусть. Истории всякие. Рассказал бы…

— Ночь длинная. Еще будет время поговорить.

— Ты вот скажи, что это за дорогу хотят строить?

— Какую дорогу?

— К монастырям.

— К каким?

— Ну, к Пантелеймону…

— А это — давний план. Провести на Афон дорогу. Бизнес туристический замутить. Чтобы автобусы с лесбиянками поехали. Пока они с корабля смотрят на берег, а будут монахов клеить. И педрилы. Ну… цивилизация. Отель «пять звезд». При нем — обязательно домовая церковка. Уха по-монастырски, суп от Георгия Победоносца. Они тут такого наворотят.

— И давно?

— Что давно?

— Педрилы дорогу строить хотят?

— Ты в детстве про «черных полковников» слышал? Читал в газетах?

— Папа читал.

— А кто твой папа?

— Болотников.

— Ясно, что не Ручейников. Он был кем?

— Какое тебе дело?

— Ну, если газеты читал, то значит буквы знал.

— Ты моего папу не трогай. И маму… Твои-то, где?

Пес встал, ушел на противоположную сторону, туда, где огромный стальной крест и снег под его основанием. Вот они бесы, рядом. Чего это вдруг взвились оба? Грех. Война — войной, а грех — грехом.

Во времена «черных полковников» уже начинали на Афон шоссейную дорогу. Тогда не вышло. Тогда патриарх Пимен выступил с протестом. Строительство было отменено. Русские владения, идущие от перешейка, который соединяет полуостров с материком, удержали цивилизационный прорыв. Но пришли иные времена. Рядом с Салониками строится новенькое шоссе. Будет нарушен Запрет.

…Там внизу, сейчас, в монастырских церквях блики от лампад на золоте окладов. Монахи поют низкими голосами: «Господи помилуй!» — на разных, но похожих голосах, как было в Византии тысячу лет назад. У многих странная судьба. Однажды монастырь Ксиропотам принял унию с латинянами, и монахи отслужили вместе с ними латинскую мессу. И тут же монастырь просто рассыпался до основания. Всем известный факт. Потом восстановят стены Ксиропотама, но… Когда унию с Римом приняла вся Византийская империя, она рухнула…

Пес взял у Саши Молитвослов и отчеркнул в нем — от сих, до сих. Тот послушно забубнил, встав у иконы Богородицы. Пес опять вышел на воздух. Ночь была уже в нескольких мгновениях, когда, как из-под земли, как чертик из коробочки, появился Викеша, а с ним — монах, в сандалиях и с рюкзачком.

— Вот уж кого не чаял увидеть, — сказал Пес.

— Взаимно.

— А кто это с вами?

— Румын. По-русски ни уха, ни рыла. Но бегает, как лань. Упарился.

— И чего на ночь глядя?

— Да так. Он побежал — и я за ним. Один бы не решился.

— А что же на горе делаем?

— А вы?

— Мы — в стремлении к истине.

— А друг ваш? Александр?

— Внутри. Молится. А я во вторую смену.

— Пойдемте внутрь, Алексей. Холодно уже.

— Вот и имя мое запомнили. А как румына зовут?

— Не говорит.

— Так это же хорошо.

Уже войдя в строение, Пес понял, что, просидев часа три на камешке и глядя вниз, он никого на подъеме не видел. Ну, не прятался же Викеша все это время здесь, в каменном окопе? И почему с румыном?