Джулия Стюарт - Тауэр, зоопарк и черепаха

Внезапно налетел ветер, и висячий попугайчик, у которого после нескольких резких поворотов флюгера закружилась голова, разжал лапы. Стремительно несясь к земле головой вперед, он издал вопль, похожий на сладострастный стон, отчего бифитеры онемели, и прокричал:

— Трахай, вороний мастер!

Бальтазар Джонс сидел с голой грудью на своей половине кровати и натягивал на бледные ноги красное трико. Потом встал, натянул трико на бедра, присел в низком плие, чтобы ластовица попала на нужное место. Он прошел через комнату, и нейлон терся на ляжках, потом распахнул дверцу шкафа, чтобы взять штаны того же красного цвета. От резкого движения шкаф, который и так еле держался после полной разборки восемь лет назад, когда его вносили по винтовой лестнице, не выдержал и развалился.

Ругаясь по-гречески — привычка, которую он перенял у жены, — бифитер принялся вытаскивать из-под обломков оставшиеся части красного тюдоровского платья, которое ему посоветовал надеть Освин Филдинг, звонивший несколько минут назад и просивший немедленно явиться во дворец. Положив камзол и штаны на кровать, он метнулся к прессу для брюк и вынул из него белый плоеный воротник, который немедленно обжег ему пальцы. Прикрепив красно-бело-синие банты на башмаки и сбоку на коленях, он снял со шкафа тюдоровский боннет и поспешил вниз.

В тревоге бифитер всю дорогу просидел в такси, подавшись вперед, чтобы не помять сзади воротник. Неужели португальцы узнали о гибели этрусской землеройки, гадал он, или же кто-то нашел бородатую свинью? Вдруг королева неожиданно поняла, что ей никогда не дарили четырех жирафов, и решила поручить его работу кому-нибудь другому? Подъехав ко дворцу, он взвинтил себя до такой степени, что едва мог говорить.

Полицейский направил его к боковой двери, где бифитера встретил безмолвный лакей, чьи начищенные до блеска башмаки с пряжкой тоже не проронили ни звука, пока они шли по коридору, застланному толстым синим ковром. Лакей проводил бифитера до кабинета Освина Филдинга и постучал. Получив разрешение войти, он открыл дверь и отступил назад, пропуская Бальтазара Джонса. Королевский конюший тотчас поднялся с места.

— Йомен Джонс! Садитесь, — сказал он, указывая на стул перед своим столом.

Бальтазар Джонс молча снял тюдоровский боннет и сел, держа шляпу за поля.

— Чашка чая нам точно не повредит, — объявил конюший, берясь за телефон. Попросив принести чай, он поспешно добавил: — Печенья не надо.

Затем он снова сел в кресло, переплел пальцы на животе и спросил:

— Надеюсь, у вас все в порядке?

Бифитер провел ладонями по подлокотникам кресла, пытаясь стереть пот.

— Прекрасно, — ответил он.

— А мальчик? Как он поживает?

— Какой мальчик? — спросил бифитер.

— Вы сказали, у вас есть сын. Как его зовут?

Повисла пауза.

— Милон, — ответил Бальтазар Джонс.

— Какое красивое имя. Итальянское?

— Греческое.

— А ваша жена еще…

— Нет.

В этот миг дверь отворилась, и появился безмолвный лакей с подносом. Он беззвучно поставил чашки на стол и вышел, закрыв за собой дверь. Освин Филдинг положил себе в чай сахару и наконец-то перешел к делу.

— У меня есть новости, йомен Джонс.

— Я так и подумал, — безучастным тоном отозвался Бальтазар Джонс.

— Насколько мне известно, зверинец оказался удачным предприятием. Даже на редкость удачным. Тауэр принимает рекордное число посетителей за все последние годы. Ее величество чрезвычайно довольна.

Бальтазар Джонс смотрел на него все так же молча.

— Однако, как вам тоже известно, недавно из Гайаны прибыло несколько гигантских выдр, а следом за ними — пара сернобыков из Катара и стадо гну, подарок президента Танзании. Понятия не имею, о чем он думал. А сегодня утром до нас дошли сведения, что американцы хотят прислать пару медведей гризли. В лучшем случае — они невероятно щедры. В худшем — это дешевый пиар-трюк.

Придворный поправил свои очки без оправы.

— Королева больше всего опасается, что чем дольше будет существовать зверинец, тем чаще иностранные правители будут присылать подарки, увеличивая его, — продолжал он. — И не успеем мы оглянуться, как Тауэр превратится в Ноев ковчег. — Конюший придвинулся к бифитеру. — Между нами, когда она услышала о гризли, она рассердилась. В прошлый раз вам ее печенье показалось странным, но видели бы вы, что она испекла сегодня. Это уже ни на что не похоже!