Макс фон дер Грюн - Лавина

— Спасибо за совет. Надеюсь, что смогу им воспользоваться.

— И подумай о костюме. Белая рубашка и синий галстук тебе к лицу. Магазин называется «Бэр и Айхенауэр».

За несколько дней до общего собрания мне позвонила гранд-дама и попросила прийти к ней на городскую квартиру. Она любезно поинтересовалась, когда у меня будет время; время у меня было, и к вечеру я поехал к ней. Гранд-дама встретила меня в дверях, провела в большую гостиную, которая была уже мне знакома, и предложила на выбор кофе, чай и алкогольные напитки. Я попросил чаю, и, когда мы сели напротив друг друга, она стала непринужденно разглядывать меня, а потом улыбнулась.

— Я просто хотела познакомиться с вами неофициально, — сказала она, — прежде чем мы будем регулярно встречаться в правлении.

— Сударыня…

— Моя фамилия Бёмер… Я тогда очень сожалела, что ваша жена после свадьбы полностью прервала связи со мной и моим мужем, очень сожалела. Она была человеком долга, но, впрочем, кому я это рассказываю.

— Полностью связи не были прерваны. Близнецы регулярно навещали мою жену и сейчас еще навещают, если им позволяет время.

— Разумеется, они совершенно без ума от нее… Видите, как неожиданно перекрещиваются наши пути, таким вот необычным образом, лучше и мой муж не мог бы придумать. Вы верите в успех его плана?

— Да. Верю, иначе я отказался бы с самого начала.

— Господин Шнайдер — дельный человек.

— В этом я убежден, иначе ваш муж не назначил бы его своим преемником.

— Да, у моего мужа, конечно, были на то свои основания. Жаль только, что у сыновей нет ни малейшего интереса к заводу. Моему мужу следовало бы раньше привлечь обоих к производству.

— Не все еще потеряно. Они молоды, понятно, что для них университет дороже, чем завод, выпускающий электромоторы.

— Может, это и хорошо… Как поживает ваша жена? Я уже давно ее не видела.

— Мы были на похоронах.

— Знаю, мне рассказывали. Тем не менее нам надо возобновить личные контакты. Я всегда ценила вашу жену, хотя бы потому, что, когда я начала болеть, она взяла на себя материнские обязанности.

— Моя жена очень загружена работой. Ей часто приходится работать по воскресеньям и в праздники.

— Господин Шнайдер подготовит для вас договор, который позволит вашей жене оставить работу. Ведь она уже не так молода. Если я не ошибаюсь, ей теперь за сорок.

— Совершенно верно. Но раз вы знаете мою жену, то вам должно быть ясно, что она не может жить без работы. Дома она будет скучать.

— Мой муж тоже был увлечен своей работой. Собственно говоря, это счастливые люди.

— Если знаешь, ради чего работаешь… Я очень надеюсь, что в правлении получу обязанности, которые доставят мне удовлетворение.

— Об этом позаботятся. А пока подождем, к какому решению придет собрание. Я настояла, чтобы мои сыновья тоже пришли на собрание, это мой долг перед персоналом.

— Коллектив обеспокоен, госпожа Бёмер. Всё новое люди встречают без восторга.

— Иногда надо подталкивать людей к счастью. Вернувшись в машину, я закурил и задумался. Чего же хотела гранд-дама? Почему вдруг такой интерес к Кристе после того, как обе больше десяти лет не обменивались ни единым словом?

Был пасмурный февральский день, все тонуло в тумане и мелком дожде, улицы и тротуары покрылись грязью, город напоминал сырой подвал; Ганновершештрассе затянуло молочно-белой пеленой, за которой прятались многочисленные здания мелких и средних предприятий. Напротив проходной завода на тротуаре стоял цветочный киоск с букетами в пластиковых кадушках. Краснощекая толстушка в пестром платке приветливо улыбнулась мне из-за прилавка и крикнула:

— Господин, цветы. Пять марок любой букет. Для супруги, для подруги, для секретарши.

Я кивнул ей, проходя мимо, она в ответ помахала рукой, как будто я был ее постоянным покупателем.

Вахтер у проходной молча показал мне дорогу к складу готовой продукции. Там встретила меня обволакивающая теплота, которую излучали пятьсот человеческих тел. Три четверти персонала сидели на деревянных складных стульях, бог весть откуда взятых, остальные расположились на стеллажах и ящиках, прислонились к нишам или устроились на подоконниках. Были смонтированы громкоговорители, сооружена небольшая деревянная трибуна с микрофоном.

В первом ряду сидели близнецы, нотариусы Гроссер и Вольрабе, доктор Паульс, гранд-дама, Шнайдер, Гебхардт и Адам, в следующем ряду — коммерческие и технические служащие. Для меня оставили место в первом ряду — Шнайдер, заметив меня, показал на свободный стул рядом с ним, — но я не воспользовался предложением и прислонился к опорному столбу: отсюда было лучше видно.