Фигль-Мигль - В Бога веруем

У него два выходных костюма и половина зубов запломбирована, и, если не произойдет ничего ужасного, через пять лет он купит подержанную машину. В качестве умеренного либерала он читает газету “Коммерсант”, в качестве бессознательного деиста — книжки В. Пелевина. У него есть жена и дочь, но он выдран из сплетения родственных связей и последнюю оставшуюся в живых тетку видел три года назад, когда хоронил мать, а день этих похорон помнит лучше, чем дни детства. Было ли оно печальным — чем-то отравленным — обыкновенным, как пионерский галстук и школьная дискотека, и как сказалось на Евгении таинственное новое время, объединившее материалы XXVII съезда партии (зубрившиеся к экзамену) и первые сигареты (как символ этого нового и грядущих во взрослой жизни послаблений). Разумеется, рок-музыка, которую он никогда не любил, но столь же обязательная для духа школы и времени, как политинформация. Еще, кажется, цела Берлинская стена и, точно, жив Цой. (А какие тогда были деньги, какие? Того же цвета, что и царские: три рубля — зеленые, десятка — красненькая.) Отсутствующее воспоминание о выпускном вечере, и нет воспоминаний о десятилетии после — это как комок в горле, который нужно проглотить, не подавившись.

Что-то его подвело: особенности темперамента, отсутствие амбиций и дерзости — лакуны, не восполненные связями семьи. Его ровесники сколотили состояния, но и он надрывался не меньше других доступными ему способами, и у него есть сейчас два вполне приличных костюма, но как-то надо растить ребенка, и третьему костюму — от Бриони — в его скромных мечтах нет места. Он тот, кто перед тем, как попасть в гроб, попадает только в статистику: “восемь убито, восемнадцать пострадало”. Его можно вскрыть, выпотрошить, и в остатке будет все то же самое: недоумение, пустота, отсутствие. Назвать его “средним классом” не поворачивается язык. Он — никто. Он современный человек.

Дома он расправляет бумажку, показывает ее жене, рассказывает, смеется. Жена проявляет великодушие, и Д. Вашингтона разрешено обменять на сигареты или пиво — по желанию. Что Евгений и делает следующим же утром.

Он не поскупился, немного добавил и купил сигареты мечты, и половину пачки у него расстреляли в офисе и на улице. (Это кажется странным: обычно навороченные сигареты на улице не стреляют, так же как и совсем паршивые. Почему, боятся отказа? Нет, скорее из вежливости, или же это своеобразная мутация чувства собственного достоинства, в тональности “Рахметов и апельсины”. По каким причинам люди отказывают в сигарете, ведомо только им, но дают всегда из двух побуждений: чтобы отвязались, либо действительно не жалко; получить таким образом посредственную сигарету не страшно, завтра ответишь тем же, а хорошую — обидно. Ну, это обида плебея, норовящего плюнуть в чужом чистом подъезде. Да? Возможно, но, кроме обид, у плебеев бывает и гордость. Да? А объясните про апельсины, что это был за любитель цитрусовых. Рахметов? Ну, он ел апельсины в Петербурге и никогда — в провинции, потому что, видите ли, в Петербурге и простой народ может изредка себе это позволить, а где-нибудь в Саратове — нет. Забавно. Да, забавно.)

Евгений, значит, легко делился тем, что легко досталось. Видимо, он был не злым и не жадным, это, наверное, важнее всего, что мы успели о нем сказать, но сейчас рассказывать нужно не о Евгении, не о сигаретах, а о той минуте, когда он в очередной раз сунул руку в карман и, кроме сигарет, нащупал еще нечто, и потащил и, удивляясь, вытащил. И вытаращил глаза. Потом переложил доллар (тот самый, потраченный на сигареты) из правой руки в левую и повторил операцию. И все повторилось? Вот именно. Один доллар он держал в левой руке, второй лежал в правом кармане. И сколько бы ни доставал Евгений бумажку из кармана — грин за грином, — в кармане не убывало.

И скажем сразу, чтобы многотерпеливый читатель не ломал голову, над чем не следует: если бы Евгений проявил жадность и сигареты свои берег, произошло бы все то же самое, так что дело здесь не в сигаретах.

Год прошел, как его и не было. Один доллар, может быть, и не много, но если не лениться опускать руку в карман, после дня и дней плодотворной работы хватит не только на пиво. И на квартиру хватит, и на машину, и на драгоценности для жены, и, хе-хе, на домик в горах — даже если это сомнительные Крымские горы. Почему не остров в Карибском бассейне? Потому что рука отвалится по доллару на остров собирать. Да и не было никакого острова в списке предметов первой необходимости; острова нужны снобам, и неврастеникам, и мечтательным детям младше-среднего школьного возраста. Верно, дочь подрастает. Но с ее мечтами мы ознакомимся позже.

Читать дальше