Эллисон Пирсон: И как ей это удается?

— Видел бы ты, что творилось на развязке в Далстоне, — с чувством сообщаю я, натягивая на лицо маску стоического возмущения прелестями мегаполиса и разбрасывая руки, чтобы помочь Робину представить масштабы автомобильного побоища. — Какой-то придурок в белом фургоне такое выкинул! Светофоры будто взбесились. Уму непостижимо. Застряла минут на… минут на двадцать, не меньше.

Робин понимающе кивает:

— По Лондону ездить — хуже некуда. По лесу и то проще.

В наступившей секундной паузе я пытаюсь сформулировать вопрос о здоровье Джилл Купер-Кларк — летом у нее обнаружили рак груди. Робин, однако, принадлежит к англичанам, с колыбели оснащенным системой заблаговременного оповещения, с помощью которой они легко предугадывают и блокируют любые вопросы личного характера. Имя Джилл не успевает слететь с моих губ, как Робин говорит:

— Попрошу Кристину заказать нам столик на ланч. У Олд Бейли [5]погребок оборудовали — не иначе как свидетелей на вертеле подают. Занятно, верно?

— Да-да, конечно… Я только хотела узнать…

— Вот и отлично. Там и поболтаем. Пока.

Самообладание возвращается, едва я добираюсь до тихой гавани своего рабочего стола. Видите ли, какая штука: я люблю свою работу. Вам так не показалось? И тем не менее это правда. Обожаю биржевую горячку, кайф ловлю, оказываясь одной из немногих явно деловых женщин в зале ожидания аэропорта, а возвращаясь из командировок, с удовольствием расписываю друзьям кошмары перелетов. Я без ума от гостиниц с их сервисной службой в номерах, смахивающей на джинна из арабских сказок, и от белоснежных простыней, дарящих мне такой нужный сон. (Прежде я мечтала оказаться в постели с кем-нибудь; сейчас, при наличии двоих детей, я жажду постели для одной себя, желательно на полсуток без перерыва.) Но больше всего я люблю саму работу, головокружительное чувство удовлетворения от собственного профессионализма, ощущение контроля хотя бы в этой области, если вся остальная жизнь — сплошь жуткий хаос. Обожаю цифры за то, что исполняют мои приказы, не подвергая сомнению их целесообразность.

09.03

Включаю компьютер, жду соединения. Интернет сегодня работает в черепашьем темпе; смотаться в Гонконг на личную встречу с чертовым Ханг Сенгом, пожалуй, было бы быстрее. Выстукиваю пароль (памперс) и с ходу ныряю на сайт Блум-берга — глянуть, чем дышали вчера рынки. Индекс Никкей стабилен, бразильский Бовеспа, как обычно, отплясывает свою дикую самбу, а в Доу-Джонс жизнь едва теплится, как у безнадежного пациента в реанимации. Мама родная, что-то холодом потянуло, да не только от тумана, окутавшего город за окном офиса.

Проверяю курсы валют на предмет всяких неожиданностей, после чего знакомлюсь со сплетнями из мира крупных корпораций. Сегодняшний хит связан с Гейл Фендер, биржевой маклершей, а точнее, экс-маклершей. Она подала иск на свою фирму за дискриминацию по половому признаку, поскольку сотрудники мужского пола получают у Лоуренса Герберта несравнимо больше за куда худшую работу. Заголовок гласит: «Снежная королева остыла к мужчинам». Для средств массовой информации женщина в Сити — либо Елизавета I, либо стриптизерша на покое. Иного не дано. Похоже, все старые девы и вышедшие в тираж шлюхи обречены на появление в «Уолл-стрит джорнал».

Лично мне всегда импонировала идея стать Снежной королевой. Где костюмчик отыскать, не подскажете? Отороченное мехом платье, туфельки на каблуках-сталактитах и подходящий по дизайну ледоруб? Что касается Гейл Фендер, то ее историю наверняка ждет конец всех подобных: потупив взгляд и бормоча «без комментариев», дама покинет зал суда через служебный выход. Сити душит бунт в зародыше: у нас есть собственный способ прихлопнуть мятежникам рот. Достаточно заткнуть глотку пятидесятидолларовыми купюрами — вот и весь фокус.

Щелкаю по значку электронной почты. В ящике сорок четыре новых сообщения. Проглядываю, избавляясь от мусора.

Бесплатный экземпляр нового журнала по инвестициям? Долой.

Приглашение на берег озера Женева на конференцию по глобализации, с угощением от всемирно известного шеф-повара Жана-Луи?.. Долой.

Отдел трудовых ресурсов желает знать, не появлюсь ли я в новом рекламном ролике компании.

Ради бога. Предоставьте только личный фургон с Ричардом Гиром, привязанным к кровати.

Не поставлю ли я свою подпись в защиту бедолаги из финансового отдела, уволенного по сокращению штатов? (По слухам, Джефф Брукс уходит добровольно, однако репрессии явно не за горами.) Всенепременно.