Кэрол Брант - Скажи волкам, что я дома

Но, возможно, я ошибалась. Возможно, я как раз очень ревнивая. Может быть, мне хотелось, чтобы Тоби услышал волков, живущих в темном лесу моего сердца. Может быть, в этом и был смысл названия. Скажи волкам, что я дома. Может быть, Финн все понимал. Как всегда. Можно сразу назвать им адрес, где ты живешь. Потому что тебя все равно найдут. От волков никуда не скроешься.

Я уже начала думать, что, может, мы с мамой не такие и разные на самом-то деле. Может быть, наши сердца мало чем отличаются друг от друга. И может быть, Тоби досталось худшее из двух сердец. Я говорю «может быть», хотя точно знаю, что так и есть. Я знала, что он помчится в лес, если я его попрошу. Я знала, что это опасно. Но я также знала, что Тоби сделает все, чтобы сдержать обещание, данное Финну.

Сначала я верила, что позвонила ему по хорошим причинам. Но с каждым прошедшим днем — днем без Тоби — я понемногу теряла веру. Я начала понимать правду.

В ту ночь я не спала. Каждый час я потихоньку спускалась на кухню и звонила Тоби. Но он по-прежнему не брал трубку. Я слушала длинные гудки и представляла, как в квартире Финна звонит телефон. В темноте, среди грязных тарелок и разбросанных в беспорядке вещей. Звон плывет среди книг, над турецким ковром — так настойчиво ищет уши, которые его услышат.

— Ну что, есть новости? — спросила Грета, усаживаясь за мой столик в школьной столовой. Раньше она никогда не садилась со мной. Это было так непривычно — и очень приятно.

Я покачала головой.

— Он появится, точно тебе говорю. На, возьми, — она протянула мне половинку сандвича.

— Спасибо, не хочется.

— Тебе надо хоть что-нибудь съесть.

Я опять покачала головой.

— Не могу.

— Джун, ты ни в чем не виновата, понятно? — сказала Грета. — Он уже взрослый, самостоятельный человек.

— Он очень болен. — Я чуть не проговорилась, что обещала о нем позаботиться. Но это касалось только меня. И никому об этом знать не надо.

— Все будет хорошо, — сказала она, положив руку мне на плечо. Как иногда делают девочки. Другие девочки, настоящие.

Среда. С тех пор как я в последний раз видела Тоби, прошло уже четыре дня. Я себя ненавидела.

Я нашла в телефонном справочнике номер полицейского участка. Позвонила и попросила соединить с офицером Геллски. Когда он взял трубку, я сказала, что мне хотелось бы узнать — чисто из любопытства, — что стало с Тобиасом Олдшоу после того, как его увезли от нашего дома в субботу вечером.

— Вы — друг мистера Олдшоу? — спросил Геллски.

Я не знала, что отвечать. Мне не хотелось нечаянно сказать что-нибудь, что могло повредить Тоби, но глубоко в душе все кричало: Да, я его друг! И мне ужасно хотелось произнести это вслух. Мне хотелось сказать полицейским, что Тоби на самом деле мой лучший друг. Что у меня нет друга лучше, чем Тобиас Олдшоу. Но, конечно, я этого не сказала. А сказала вот что:

— Я сестра Греты Элбас. Мистер Олдшоу был хорошим другом моего дяди. Я с ним немножко знакома.

Он помолчал пару секунд.

— Ну, тогда ладно. Мы собирались задержать его до утра, но… — Он опять замолчал, и я прямо чувствовала, как он раздумывает, продолжать ему или нет. — Твоя мама… ну, в общем, она сказала, что у него этот, ну, СПИД, и, если по правде, нам хотелось быстрее от него отделаться.

— Значит, вы его отпустили?

— Он весь горел. У него был жар. И, как я уже говорил, если бы не этот СПИД, мы бы задержали его на какое-то время.

Говоря о болезни Тоби, офицер Геллски все время называл ее «этот СПИД», а мне слышалось: «Эта гадость».

— Так вы его отпустили?

— Мы вызвали ему «Скорую», и его увезли в больницу.

— А в какую больницу, не знаете?

— Не знаю, по правде сказать. С этим его СПИДом и всеми делами… вероятно, его повезли сразу в город.

— А можно узнать, в какую больницу?

— Да, сейчас. — У него был громкий голос, и мне было слышно, как он обращается с вопросом к кому-то в той же комнате. — Да. В больницу Белвью. Я так и думал, что его повезут сразу в город из-за этого СПИДа.

— Из-за СПИДа, — сказала я.

— Да, я так и сказал.

— Просто СПИД, а не этот СПИД.

— Ладно, малышка. Как скажешь.

Я позвонила в больницу и попросила соединить меня с Тоби, назвав его полным именем, которое постоянно вертелось у меня в голове с субботнего вечера, когда я услышала его в первый раз. Тобиас Олдшоу. Это имя скорее подходило какой-нибудь знаменитости, а не скромному человеку-невидимке, у которого нет никого в целом мире. Никого, кроме меня.