Мария Амор - Пальмы в долине Иордана

Он много пережил и когда-нибудь обязательно расскажет мне обо всем. Он не произносит ни одного плохого слова о бывшей жене, и я ценю его благородство. За поясом у него пистолет, и он дает понять, что при его роде занятий это не простая предосторожность. Я, конечно, понимаю, что ковбой заманивает меня в свои сети, но тем приятнее, что мужчина, намного старше меня, с таким жизненным опытом, увлечен мною и распускает павлиний хвост, как мальчишка. Все в нем необыкновенно, даже прозвище, полученное за лихую верховую езду. Он восхищает меня.

Я объявляю маме:

— Мама, я не приеду в Иерусалим! Я полюбила замечательного человека! Я остаюсь здесь, в Галилее!

— Кто он, твой замечательный человек? Сколько ему лет? Что он делает?

— Ему тридцать девять. Он полковник, только что вернулся из Ливана! Он настоящий ковбой! У него пастбища и много коров!

— А жены с детьми у него, случайно, нет?

— Нет, конечно! — спешу я успокоить мать. — То есть, была, но она его бросила и ушла. Со всеми тремя детьми! — Мама молчит. Я догадываюсь, что она за меня не рада. — Мама, неужели тебе не хочется, чтобы я наконец-то была счастлива? Чтобы меня наконец-то кто-то по-настоящему любил?

В мамином голосе звучит отчаяние:

— Ты что, Саш, решила в гроб лечь и крышку над собой гвоздями забить?

Я бросаю трубку.

Свою жизнь испортила, а теперь хочет испортить и мою! Она мне завидует! Ненавидит меня! Она несчастна сама и поэтому не верит, что кому-то может быть хорошо! Я возвращаюсь в свою комнату, запускаю вновь и вновь раздобытую кассету с песней “Еye of the tiger” и часами жду, смотрясь в зеркало, когда же приедет ко мне мой возлюбленный. В столовую я больше не хожу, не хочу сталкиваться с Рони. Вот и сегодня ужин мне приносит верная Хен.

— Саш, я последний человек, кто тебе будет мудрые советы давать, но зачем тебе это надо?

— Я люблю его! — моя хрупкая, моя несчастная счастливая любовь, я буду защищать тебя ото всех!

— Но у него жена!

— Она его выгнала! Он ее больше не любит!

— Интересно, что он такое натворил, что она его выгнала? Жену, значит, он больше не любит? И детей, что, тоже больше не любит? Только тебя теперь любит? А ты уверена, что тебе нужен такой человек, который разлюбил своих детей и их мать? Его младшей, кстати, всего четыре года!

Четыре года… Боже мой, как Кешет! Я невольно вижу перед собой свою похожую на бельчонка воспитанницу, с каштановым конским хвостиком и ласковыми голубыми глазами. Я готова защищать свою любовь от моей мамы, от Хен, от плохой жены, но как быть с Кешет?

— Я его жену знаю, — добавляет Хен. Разумеется. Если кто-то живет в радиусе ста верст, Хен его знает.

— Какая она? — Боже, сделай, чтобы она оказалась злой, сумасшедшей, распутной и уродливой! Я спасу его детей!

— Красивая, высокая блондинка, в мошаве живет. Держит коз и делает козий сыр. Нормальная приятная женщина, — каждое слово убивает меня наповал. — Просто так, без причины, мужа бы не бросила. Да скорее всего, на самом-то деле и не бросила, так, отдыхает от поганца. Сжалится и возьмет назад. Куда она денется, с тремя детьми. А он и рад пошалить. Ее тобой дразнит. Ей сразу передадут, что вы в ресторане вместе сидели. Знаешь, мужчины часто используют женщину только для того, чтобы забыть другую, или, наоборот, вернуть.

Знаю. Иногда таких женщин зовут Шоши. Но не Саша.

Хен говорит:

— Уезжай в Иерусалим и иди учиться.

— Я не знаю, чему учиться…

— Подумай, что ты любишь, что тебя интересует.

Я пожимаю плечами:

— Читать. Про крестоносцев.

— Почему про крестоносцев? Они все были страшными мерзавцами. Они евреев живьем сжигали.

Так! Мне никогда не угодить окружающим в выборе моих пристрастий.

— Меня трогает их упорство, их привязанность к этой стране. Это просто потрясает, как много сил они приложили к тому, чтобы удержать за собой Святую Землю! И как все их колоссальные усилия оказались напрасны! — Хен не впечатлена. Израильтяне не склонны умиляться подвигам и жертвам франков. — Мы строим кибуцы, а они по всей стране возводили крепости! Каждая крепость удерживала территорию вокруг.

— Очень утешительное сравнение…

Разумеется, меньше всего израильтяне любят такие аналогии. Но я читала Правера:

— Хен, в кибуцах-то и заключена основная разница между ними и нами! Они были малочисленными колонизаторами, их землю обрабатывали местные жители, сами они отсиживались в городах и крепостях, а мы заселили всю страну и сами себя кормим! В этом наша сила!