Елена Блонди: Инга. Мир

— Оум, ешь. Не болтай.

— Серега, скажи ей. Ты жеж муж. Скажи — а ну, жана! Я жеж муж, жана!

— Я кокотятам, — сказала Нюха, торопливо собирая с тарелки остатки плова, — Оум, покричишь, когда чай.

Серега ел, кивал, говорил пустяки и улыбался пустякам. Оглядывал мирные лица, занятые такими пустяками — сюрпризом для Вивы, морскими историями про мурен, кокотятами, и вкусный ли получился плов, детка, кушай, и вот тебе еще огурец, там витамины.

Звенели вилки, покашливал Саныч, в проливе снова, как каждый вечер, загорались огни, становясь ярче, а ночь наливалась темнотой. Где-то вопил Рябчик, устав от своей неумолимой роли главного кота трех окрестных улиц.

Такое. Сотканное из совершенных вроде бы пустяков. Настоящее. Как надо.

Кивая, он принял из протянутой руки Вивы горячую чашку, его чашку, Вива давно заметила, из какой ему нравится пить и теперь она называлась — Сережина чашка. И они улыбнулись друг другу.

Да, Сережа Бибиси, говорила спокойная улыбка прекрасной Вивы, это и есть счастье для человеков — именная чашка на террасе над морем, и страх за жену, ждущую вашего ребенка. А еще — разные милые пустяки. Такие мирные.

Елена Блонди. Керчь, апрель-июнь 2014 г.