Ангелика Мехтель - Но в снах своих ты размышлял...

Правда? Я был хранителем?

Ты надеялся на мой приход?

Да, надеялся, признает Болар.

Чем вы занимаетесь на бойне? — любопытствует он.

Там место сбора. Людей, в которых закралось сомнение, с каждым днем становится все больше.

Сплошь дети?

Да, с виду. Ни один не зарегистрирован. Нас вообще не существует.

Так кто же вы?

Я — это ты.

Болар — это Джэл?

Ты родился второй раз.

Мое недавнее воспоминание. Деревня и Братия?

Нет.

Где же?

Здесь, в городе.

Родился второй раз?

Ты подрастешь и выявишь назначение этого города. Почему именно я?

Потому что, к счастью, у тебя хватает сил.

Сил? Для чего?

Сил и страсти. Для страданий, какие ты способен вытерпеть за других.

Болар задумывается об этом.

Мы что же, пешки в руках маленькой кучки людей? — спрашивает он.

Здесь, в этом городе, Болар, все можно изменить, если ты шагнешь из снов в реальность.

У меня есть шанс?

У тебя — да.

Кто я?

Бацилла для этого города.

Я — это Джэл?

Ты уже несешь городу заразу.

Мы размыкаем электрическую цепь, возвращая Болара из мира созданных нами иллюзий.

С этим контролером Боларом что-то не так.

Очнитесь, Болар, ошибка в программе.

Он хотел удрать от нас.

Мы вас излечим.

Нам надо ликвидировать опасность для города, которую знаменует собою Болар.

Кто применил к Болару программу для руководства?

Он мог бы подтвердить сны тех, кто проникает в приемник.

Болар очнулся. Ищет Джэла, спрашивает о спящем ребенке.

Что с Джэлом?

С Джэлом?

Джэла не существует, говорит один из мужчин в белом защитном костюме. Мы никогда не занимались ребенком по имени Джэл. Джэла нет.

Вы сами, Болар, хотели проникнуть в крановый цех. Но прежде чем впасть в безумие, сами же автоматически заблокировали дверь воздушного шлюза. Защищались от себя. Потом мы вас забрали и попытались освободить от этого.

К сожалению, вы до сих пор не поддаетесь нашему лечению.

Я больше не боюсь, констатирует Болар.

Ошибка в программе.

Вот в чем дело: он больше не боится.

И это дает ему преимущество.

Надо выявить, сколько в этом городе Боларов.

Далеко ли шагнула эта зараза?

Болар начинает хохотать.

© Deutsche Verlags-Anstalt GmbH, Stuttgart, 1976

Целых три недели — непрекращающаяся жара; выжженная солнцем растительность на побережье. И вдруг эти потоки воды в Лигурийских горах. Земля — черная от влаги. Капли, падающие с олив. Мы чуть не утонули под струями ливня.

Стеклоочистители не справлялись с дождем.

Потом — давящая духота в долине реки По.

Мы проехали через Милан и сделали небольшой крюк от Бергамо к озеру Изео.

Там мы заправились. Пока в бак заливали бензин, я прошлась по улице городка. По дороге заметила вывеску мороженого. Взяла две порции ванильного в очень вкусных вафельных стаканчиках. Одну порцию для себя, другую — для дочки, дожидающейся на заднем сиденье.

Полдень, но становится прохладнее. Жара спала.

Забираюсь в машину, усаживаюсь.

Через некоторое время, уже по дороге от Тирано на Бормио, я неожиданно спохватываюсь: Как прекрасно было в долине Адды! Он сидит рядом, разложив на коленях карту.

Маршрут нам давно известен.

Что же изменилось? — спрашиваю я.

Что могло произойти за четырнадцать лет?

Он перечисляет новые гостиницы.

Время от времени я чувствую, что он смотрит на меня. Мы не разговариваем. Когда я вытаскиваю очередную сигарету, он обращается ко мне, дает прикурить.

Четырнадцать лет назад ему было двадцать три. Он был долговязый, худющий и вечно голодный. Теперь он поправился, носит бакенбарды, очки в тонкой золотой оправе. Однако он еще неплохо выглядит, особенно благодаря загару. Он загорает обычно до черноты, если долго находится на солнце.

Он мне нравится.

Когда мы добираемся до Бормио, он сует мне в рот новую сигарету. На миг я отвоевываю его у руля, к которому он прикован, и касаюсь его мягкой, теплой ладони.

Останавливаемся в той же гостинице, что и четырнадцать лет назад. У Анны отдельный номер рядом с нашим. Она уже достаточно взрослая. Во время поездки она почти не разговаривала с нами. Теперь она разглядывает гостиницу, посматривая на нас. Смотрит немного свысока.

Гостиница неплохая. Четырнадцать лет назад она была лучше. Очень старая и роскошная. Видно, что под листьями дикого винограда, вьющегося по стенам, отвалилась штукатурка. Как будто ничего и не изменилось.