Виктор Пронин - Падай, ты убит!

— Прекрасный участок, не правда ли? — говорил Игореша.

— Да, мне тоже нравится, — соглашалась Селена.

— Я бы, пожалуй, не отказался от такой дачи.

— Провести здесь денек неплохо... Но жить постоянно... Ты уж меня извини.

— Если этот участок привести в порядок, ему цены не будет, — проговорил Игореша, с практичным прищуром окидывая взором сад, дом, сарай.

— Почему же, — заметила Селена, — у него будет отличная цена. Не так ли?

— Разумеется... Если у Митьки хватит сил, вкуса и денег.

— Условия, ко многому обязывающие... Силы, вкус, деньги... Найдется ли у него хоть что-нибудь из этого набора?

— Хм, — тонко усмехнулся Игореша. — Как тебе эта собака?

— спросил он, сочтя предыдущую тему исчерпанной. — Роскошный цвет... Рыжий с темными подпалинами... Смотри, тут и белки... Точно такого же цвета... Надо полагать, что и Митька со временем порыжеет, а подпалины у него уже есть, однажды он уже серьезно погорел.

Звонкий русалочий смех огласил окрестности. Белки бросились врассыпную. Шаман ошалело выскочил в сад, несколько раз пролаял в пространство, дескать, кто тут есть, по какому праву, чего замышляет? Из-за забора выглянул перепуганный сосед Савчук, готовый броситься на помощь, с лопатой наперевес, но, убедившись, что никого вроде не убивают, сконфуженно скрылся в листве. Надо сказать, что Селенин смех произвел результат еще не самый сильный, бывало кой-чего и нестрашнее.

— Рад приветствовать вас! — сказал Шихин, поднимаясь на террасу. — Привет, Селена! — он обнял ее, поцеловал в щеку, приподнял от земли, обернулся кругом, Селена восторженно взвизгнула, Игореша сдержанно улыбнулся. Ему далеко не все нравилось в отношениях Шихина и Селены, и он весьма настороженно всегда наблюдал, как они здоровались, как прощались, как ссорились и мирились. Между Шихиным и Селеной действительно ощущалась какая-то недосказанность, незавершенность, все время они были словно бы на грани какого-то поступка, но проходил год за годом, продолжения не получалось, однако опаска Игореши не исчезала, и единственное, что он мог себе позволить, это снисходительно-поощрительную улыбку. Ну-ну, дескать, покажите, на что вы способны, на что решитесь, на что хватит у вас бесстыдства!

— Здравствуй, Митя, — произнес Игореша, вставая с кресла, — как поживаешь?

— Уже лучше! С одной печкой разделался. А ты? Жив-здоров?

— Местами, — усмехнулся Игореша.

— Но самые важные места в порядке?

— Смотря какие считать важными... У одних важно то, у других это...

— А у тебя что, не так, как у всех людей? — изумился Шихин.

И смех Селены подтвердил, что победа все-таки за ним.

— Привет, Илья! — воскликнула Селена, увидев Ошеверова. — А тебя какие черти сюда занесли?

— Занесли, — добродушно проворчал Ошеверов, по-медвежьи обхватывая Селену и тыкаясь в ее нежное лицо своей щекастой щетинистой мордой. — А что, Селена, поехали со мной, а? Прокачу тебя тыщу-другую километров по нашей необъятной родине, а? Некоторые соглашаются и не жалеют. Еще просятся, а?

— А куда мы денем Игорешу?

— К черту пошлем твоего Игорешу! По-моему, только там он еще не был!

— Ой, ну что вы такое говорите? — ужаснулся Вовушка. — Разве так можно! Ведь они муж и жена, они любят друг друга, заботятся. У них дети будут, их воспитывать надо, дети пользу принесут...

— Если дело за этим, Селена, не дрейфь! Заведем в дороге детей, а?

— Фу! — замахал Вовушка руками. — Она вон какая нарядная, красивая, а ты приглашаешь ее в свою конуру на колесах, да еще намеки всякие неприличные...

— Вся ее нарядность до второй сотни километров! А там сама комбинезон попросит.

— Здравствуй, Илюша, — Ююкин прорвался наконец к Ошеверову. — Привет, Вовушка! Илья, так как же ты все-таки оказался здесь нежданно-негаданно?

— Да вот привез Митьке радостную весть — оказывается, из газеты его шуганули не из-за фельетона, а по причине куда более простой — анонимка на него была.

— И что в ней?

— Что бывает в анонимке... Поклеп. Усомнился кто-то в симпатиях нашего друга Митьки. Только усомнился. И этого оказалось достаточно.

— А что ты, Митя? — повернулась Селена к Шихину. — А что Митя! — воскликнул Ошеверов. — Чепуха, говорит, все это. Но ведь кто-то написал! И написал кто-то свой! Тот, кого мы знаем, привечаем, руку жмем, целуем куда попало...

— А куда именно? — уточнила Селена.

— Как скажешь, Селена, как скажешь... Для меня в любом случае это будет радость и наслаждение. Ты не писала?

— Анонимку?! На Митю?! Как ты можешь, Илья?! — Селена зарделась от гнева, и глаза ее сделались как никогда прекрасными.