Алёна Хренкова - Записки Замухрышки (сборник)

Но мы поменяли шило на мыло. В новой квартире у матери появился новый враг, хотя в целом квартира была населена довольно мирными людьми.

«Вражья» семья носила фамилию Тяпкины и состояла из отца с матерью и дочери, почти моей ровесницы, которую звали Раечкой. Не везет мне на подружек с таким именем!

Родители обожали дочку. Когда она была маленькой, какая-то старушка сказала, что у девочки «открытые глазки» и ее следует ото всего оберегать. Вот они и берегли: никуда одну не отпускали, встречали и провожали.

Рая была очень красивой девочкой с голубыми глазами, постоянным нежным румянцем и белокурыми толстыми косами, которые заплетались сложным плетением почти от самого пробора по всей голове.

В нашем дворе в то время было всего три девчонки и масса мальчишек. Но несмотря на этот численный перевес и Раину красоту, у нее никогда не было ни друзей, ни поклонников.

Ребята тогда собирались целыми стаями, и пройти мимо них было страшновато. Но ее никто никогда не задирал и не трогал. Ребята расступались и молча ее пропускали. Она же проходила через них, как нож через масло. Почему это происходило, никто не знал. Её не любили и побаивались. Взгляд у нее был очень тяжелый. Во дворе ее звали просто и грубо: зараза.

У матери Раи была тоже длинная толстая коса. По утрам, часов с семи, старшая Тяпкина запиралась в общей ванной комнате и расчесывала волосы. В это время на работу собиралась вся квартира, но умыться никто не мог по-человечески. На кухне же горячей воды не было. Потом старшую Тяпкину сменяла на полчаса младшая и тоже расчесывала свои волосы за дверью, запертой на крючок. В это время все ученики собирались в школу, но попасть можно было только в туалет. Холодной водой никто не хотел умываться.

Причесываться можно было бы и в своей комнате, но Тяпкины оказались бы не Тяпкины, если бы с самого утра не «заводили» всю квартиру. Слава богу, сам Тяпкин уходил на работу раньше и косы у него не было. Говорили, что когда-то он был строителем, и на него свалилась плита. С тех пор стояли в его голове какие-то пружинки или пластинки. Тяпкина опасались. Впрочем, он был тихим и в кухонные свары особо не влезал.

Мать Раи почему-то не работала. Отправив причесанную и умытую теплой водой дочку в школу, она с самого утра что-то громко напевала в своей комнате. Так начиналось утро в коммунальной квартире. Но и день, и вечер были заполнены различными выходками соседки, иногда не объяснимыми. Связываться с ней никому не хотелось. Все считали ее ненормальной. Влезала в ссоры только моя мать, когда терпение у неё заканчивалось.

С соседями по квартире Рая не здоровалась и не разговаривала. Однако когда дело доходило до очередного скандала, орали обе: мать и дочь, хотя девчонке было лет двенадцать. Вот такая вышла история с обменом.

Наша новая квартира оказалась многонациональной. Русскими были мы и Тяпкины, а Бабенко Мария Ивановна с Иваном Родионовичем – украинцами. Четвертую семью представляли корейцы Кимы: Сек Дюн, Эльза и их сын Олег.

Иван Родионович был громадный мужчина, вылитый Тарас Бульба, с бритой головой, только без чуба, черными кустистыми бровями и басом. В домашних условиях он был настоящим хохлом. За раз съедал кастрюлю борща на сале, сковородку картошки с мясом и на третье миску вареников со сметаной, причем вареники были с ладонь. Пел басом украинские песни и, когда курил в коридоре, сидя на скамеечке, умудрялся щипать меня за ноги, хохоча на всю квартиру.

Однажды я очень удивилась, когда из освещенной солнцем комнаты вышла на кухню, а там темно. Это Мария Ивановна постирала шаровары мужа и повесила их сушить, загородив почти все окно. Надо сказать, что потолки в доме были выше трех метров, а окна громадные. Но сохнувшие штаны загородили весь свет. Таков был этот мужчина.

А вот на улице наш Бульба появлялся совсем другим человеком. Он носил черное бостоновое пальто, настоящий котелок и трость с серебряным набалдашником. Не шел, а шествовал. Кажется, тогда он уже был на пенсии, но регулярно куда-то «выходил» при полном параде. Мария Ивановна была маленькой кругленькой женщиной довольно плотного телосложения. Она была очень суетливая, хозяйственная и добродушная.

С семьей Бабенко вскоре произошли трагические события. Тогда говорили, что эту семью Бог наказал. А вышло вот что. Жили Бабенко в девятиметровой комнатке, что при их габаритах было довольно сложно. Зато старенькая мама Марии Ивановны доживала свой век в огромной комнате на Таганке, причем в квартире с одной соседкой. Вот и задумала Мария Ивановна поменяться квартирами. Обмен всегда дело сложное, но и оно потихоньку двигалось.