Валерий Примост - Штабная сука

Шахов вернулся шагов на пятнадцать назад, лихорадочно вспоминая уроки из курса молодого бойца. Потом пошел навстречу эншу, за шесть шагов перешел на строевой и прошагал мимо с отданием чести и равнением, не забыв «съесть» глазами начальство. Энш остановил его снова.

— За незастегнутый крючок — двое суток ареста. Пленка назад!

Шахов вернулся на исходные, застегнул крючок и повторил прохождение с отданием чести. В последующие четверть часа «пленка» давала «назад» еще семь раз: за нечищенные сапоги, неглаженные штаны, ненадраенную бляху, несвежую подшиву, небритый подбородок, не по Уставу надетую пилотку и немолодцеватый вид. Потом, когда приклепаться было уже не к чему, энш распотрошил Шахову бушлат. Жратва градом посыпалась на землю. Хладнокровно созерцая три круглых жестяных материка перловки в окружении снежного архипелага рафинадных кубиков у своих ног, энш пожевал губами и спросил:

— Ты вор, да, солдат?

— Никак нет, товарищ майор! — отрапортовал Шахов.

— А где же тогда взял это?

— На продскладе.

— На основании чего?

И тут Шахов замялся. Подставлять Чагатая и, тем более, начпрода он не мог, а достоверная отмазка что-то не приду мывалась, поэтому оставалось просто переминаться с ноги на ногу и молчать.

— Украл, — резюмировал энш. — Десять суток ареста. Сколько там всего набежало?

— Двадцать восемь, товарищ майор, — доложил Шахов. Энш довольно улыбнулся и хотел было уже отпустить

Шахова, как вдруг заметил пятна крови на его хэбэ.

— Неуставные взаимоотношения, — сказал хладнокровно энш. — Пятнадцать суток ареста и занесение в личную карточку взысканий и поощрений. Стало быть, всего сорок трое… сорок три… Ну, ты понял, солдат.

Он пару секунд поразмыслил о чем-то.

— А ты тот еще фрукт, солдат. Шутка ли — сорок три… трое… суток. С тобой надо особо разбираться. Кстати, кто ты такой?

— Рядовой Шахов, первый танковый батальон, третья рота, прикомандирован к продслужбе!

— Ублюдок, — сказал энш. — Так вот откуда у тебя продукты! Понятно. Все, в штаб тыла шагом марш. О наложенном мною взыскании доложишь заместителю командира полка по тылу подполковнику Ревуцкому лично. Чтоб уже завтра сидел на гауптвахте. Я проверю. Да, и передай Фек-листову: если еще раз попадешься мне на глаза, я ему десять суток ареста впаяю. Вместе сидеть будете. Понятно?

— Так точно, товарищ майор.

— Исполняйте, рядовой.

— Есть, — Шахов отдал честь, повернулся кругом и пошел.

— Солдат! — раздался у него за спиной голос Чумы. Шахов приставил ногу, с отданием чести повернулся лицом к эншу и деревянным голосом доложил:

— Рядовой Шахов, первый танковый батальон, третья рота, прикомандирован к продслужбе.

— Приплюсуй к общей сумме еще двое суток за то, что своевременно не постирался. Заодно для ровного счета будет.

— Есть. Разрешите исполнять?

— Исполняйте, солдат.

Дождавшись за углом ближайшей казармы, когда энш уйдет, Шахов бегом вернулся и торопливо подобрал консервы и сахар.

— Ну, ты меня порадовал, Шахов, чего и говорить, —сказал Феклистов, устало вздохнув. — Каждый день не одно, так другое. Блин, и дернул же тебя черт нарваться на Чуму!

Он помолчал, посасывая наполовину высыпавшуюся «Астру».

— Сколько, говоришь, дал тебе?

— Сорок пять суток ареста с занесением в личную карточку взысканий и поощрений, — пробормотал Шахов, закатив глаза в своем углу за столом.

Первую банку он вскрыл и опустошил еще по дороге, в десяти метрах от места встречи с эншем, в кустах. Эта встреча так подействовала на его психику, что перед лицом угрозы лишиться всей еды он решил без промедления съесть хотя бы часть. Поэтому ему сейчас было немного легче, но только немного. А начпрод все не уходил на обед и не давал возможности безжалостно истребить то, что еще осталось в столе. Шахову в этот момент начпрод представился этаким эмиссаром ООН, одним своим присутствием удерживающим какого-нибудь жестокого негритянского деспота-людоеда от уничтожения взятых в плен людей одного из мятежных племен.

— Сорок пять с занесением в личную карточку? — переспросил начпрод. — Круто. По полной программе выдал. А тебе, придурку, надо не в личную карточку, а в грудную клетку заносить за такие вещи.

— И что теперь, товарищ капитан?

— Ничего, — пожал плечами Феклистов.

— А арест?

— А что, очень хочется? — усмехнулся Феклистов.

— Да нет, не очень.

— Ну и работай себе.

— А энш?

— Парит тебя этот энш? Ты знай себе работай. Энш — наша забота. Только смотри, не нарывайся на него впредь. Да, и еще, — в голосе капитана послышался металл. — Завтра, в понедельник, твоя рота идет в баню. Сходишь с ними. Приведешь себя в порядок, помоешься. Я начвещу скажу, чтобы дал свежее белье и — так и быть — нулевую хэбэшку, а то из этой все равно уже толку не будет. Понял?