Валерий Примост - Штабная сука

Феклистов подумал еще несколько минут и добавил:

— Я не буду читать тебе лекции. Мне это нах не надо. Просто ты должен понимать, что твои проблемы меня не интересуют. Решай их сам. Я не хочу, чтобы они отражались на состоянии вверенной мне продслужбы. Понятно?

— Понятно.

— Так, сейчас ты пойдешь в умывальник, помоешься и приведешь себя в порядок. Потом уберешь в помещении. И запомни раз и навсегда: если ты еще хотя бы раз будешь ночевать здесь — на следующее же утро я верну тебя в роту. Все понял?

— Да, — одними губами (слишком уж болела голова) ответил Шахов, с трудом поднимаясь.

— Тогда вперед.

Шахов взял ведро и тряпку и спустился в умывальник. На его счастье, там никого не было. Торопливо умывшись и сполоснув тряпку, он набрал воды в ведро и прошаркал наверх. Шахов успел подняться уже до середины лестницы, когда снизу его окликнул до боли знакомый голос. Шахов задрожал. Внизу стоял сержант Баринов.

— Привет, штабная сука! Как спалось? Шахов молчал.

— Че, не узнаешь, да? — Баринов зло усмехнулся. Потом усмешка сползла с его лица, он поднялся на пару ступенек вверх и прошипел: — Застучишь — убью…

Шахов отвернулся и продолжил подъем. Баринов не стал его догонять.

— Блин, а хэбэ, по-твоему, стирать не надо? — проскрежетал, завидев его, Феклистов.

Щахов, чуть не плача, отвернулся.

— Ладно, все равно форма не успела бы высохнуть до прихода первых посетителей… — подумав, признал Феклистов. — Гм, тогда, наверное, возьми-ка в шкафу — да-да, там, наверху — новый бушлат и надень сверху. Придется тебе сегодня попариться в бушлате. Его, конечно, после этого только списывать надо будет, ну да ладно… Э, э, солдат, чердак-то у тебя варит, а? Ремень, наверное, удлинить надо, правда? Так. Теперь бушлат застегни по самое горло. Покатит. Жмет? Придется потерпеть… Здравия желаю, товарищ подполковник!

— Здорово, — махнул рукой Феклистову заглянувший в кабинет зампотыл, аж синий с бодуна.

— Бугая черт принес, — процедил Феклистов, когда зампотыл проследовал в свой кабинет. — Ладно. Пострадай часиков до одиннадцати, — обернулся он к Шахову, — а там, так и быть, черкану тебе записку к Чагатаю, сходишь на склад, возьмешь чего поклевать…

Шахов на полнейшем автопилоте только успел сесть за стол и отыскать ручку, как в кабинет вошел первый посетитель — мрачного вида артиллерист. Автопилот пока работал, и Шахов нетвердой рукой вывел первые корявые строки первой на сегодня накладной.

Запихнув полученные от Чагатая три банки перловки и упаковку рафинада за пазуху бушлата, Шахов двигался в направлении продслужбы. Перед глазами плыли малиновые круги, ноги заплетались, боль в желудке стала нестерпимой. Легким не хватало воздуха. А в солнечное сплетение словно кто-то вбил массивный лом. Автоматически отдав честь двум встречным офицерам, Шахов расстегнул крючок слишком тесного воротника и прибавил шагу. Хотелось поскорее прийти. И из-за того, что он буквально рассыпался на части от голода, боли и усталости, Шахов заметил идущего навстречу офицера слишком поздно, а еще позднее узнал его и не успел от греха подальше нырнуть ласточкой в ближайший куст. И очень зря не успел. Потому что навстречу ему двигался сам Чума, начальник штаба полка майор Чумаченко — зверь, каких мало (Шахов всегда считал, что Чуме место в Кунсткамере Ленинграда — в назидание потомкам).

Майор Чумаченко, как и любой армейский держиморда, имел свой пунктик, и этим пунктиком был Устав Вооруженных Сил Советского Союза. Не было для Чумы большего кайфа, чем «строить» подчиненных — долго, неторопливо и со вкусом — в полном соответствии с этим Уставом. А уж сутки гауптвахты каждому повстречавшемуся с эншем бедолаге щелкали, как призовые игры в игральном автомате, — густо и без запинки. Неудивительно, что от майора Чумаченко личный состав разбегался и прятался по всей округе, как от настоящей чумы. У солдат даже была такая мрачная примета: если в разгар рабочего дня в парке нет ни одного солдата и даже часовые слиняли кто куда, значит там гуляет начальник штаба полка.

Разглядев и узнав Чуму, Шахов сразу понял, что обречен. Но деваться было некуда, и он отдал честь и сделал шаг в сторону. Однако майор Чумаченко был как всегда бдителен, и Шахов нисколько не удивился, когда его, как волнорез волну, остановил железный голос энша:

— Э-э, пленка назад, солдат! Шахов обреченно посмотрел на него.

— Двое суток ареста за неуставное отдание чести в движении старшему по званию. Повторить.