Пётр Лонгин - Путешествие в Эдем

ЛЕНИН (со слезой в голосе) Ну, погоди, й-ябочий класс! Пока-ячитесь вы у меня, сукины дети, на воскъ-есниках!..

Актёр подводит Ленина к толстой трубе, из которой заливают воду в паровозы. Ленин нагибается и подставляет руки. Актёр дёргает за рычаг. Мощнейший поток воды смывает с Ленина сажу, угольную пыль и парик. Ленин испуганно прикрывает руками лысину. Актёр достаёт из саквояжа рыжий парик, бакенбарды, грим, чёрное пасторское облачение и мастерски превращает Ленина в шведского пастора.

Общий вагон поезда в Хельсинки. Проходит патруль. Ленин-пастор сидит на верхней полке, болтает ногами и делает вид, что напряжённо молится.

Поезд прибывает в Гельсингфорс-Helsinki.

Петроград. Александро-Невская Лавра. Ухоженное, буйно цветущее кладбище с большими мраморными крестами, скульптурами ангелов, плакальщиц, барельефами на памятниках. Оленька и её отец стоят у памятника с изображением женского профиля, увенчанного высоким каменным крестом. Девочка прижалась к обнявшему ее отцу. Две фигуры как бы слились в единое целое. Оленька видит крест, устремленный в голубое небо с плывущими легкими облаками. Она закрывает глаза и видит тот же крест, усыпанный снегом. Вместо белых облаков с неба опадают белые снежинки. Она открывает глаза и видит лицо склонившегося к ней отца.

Она, улыбнувшись в ответ, снова закрывает глаза и видит склонившееся к ней лицо матери с выражением безудержного восторга и счастья, как на фотографии. Оленька в порыве крепко обнимает отца, подхватывающего ее на руки.

Легко покачиваясь, они стоят, крепко прижавшись друг к другу, с закрытыми глазами…

Полковой оркестр играет старинный русский вальс. Оленька с отцом гуляют по городу. Они вместе кормят чаек у причала на Васильевском острове, в парке катаются на карусели. Девочка — верхом на лошадке, а отец — сидя на скамеечке для взрослых. Мы смотрим и любуется девочкой глазами ее отца. В отдалении мелькают фрагменты городского пейзажа, дома, трамваи, автомобили… Вдруг из-под приподнятого канализационного люка выглядывают призрак коммунизма и бесенята; но тут же прячутся вновь.

Оленька не видит их и весело смеётся.

Вальс сменяет марш «Прощание славянки».

Перрон. Открытые теплушки. Штабной вагон. Солдаты-волынцы, построенные повзводно. Оленька прощается с отцом. Она никак не хочет отпустить шею отца, тот ей что-то ласково шепчет на ухо, Девочка кивает. Отец опускает её на землю и подводит к стоящему рядом интеллигенту. Мужчины прощаются. Слышится команда «По вагонам!». Солдаты бодро лезут в теплушки. Офицеры садятся в штабной вагон. Свисток паровоза. Эшелон отправляется.

Оленька и интеллигент смотрят вслед уходящему поезду…

«Верховный главнокомандующий генерал Корнилов пытается восстановить дисциплину в войсках» Корнилов во главе отряда текинцев скачет вдоль строя хмурых солдат.

«Арест т. Троцкого» К Троцкому подходит патруль. Троцкий останавливает Познанского, вставшего грудью на защиту вождя, сдаёт револьвер и спокойно идёт за патрулём.

«В глубоком подполье в отсутствии вождей открылся очередной шестой большевистский съезд» Узкая длинная комната с рядами скамеек. Делегаты слушают доклад Сталина.

«Докладчик — малоизвестный партийный деятель т. Сталин».

Мальчишка-газетчик торгует на углу…

МАЛЬЧИШКА-ГАЗЕТЧИК «Известия»!.. «Биржевые ведомости»!.. «Речь»!.. «День»!.. «Рабочая газета»!..

К мальчишке подходит Познанский, протягивает деньги.

ПОЗНАНСКИЙ Всех по одной, да поживее!..

Подходит Эйно Рахья.

РАХЬЯ М-нэ т-тозе всэх по от-тной…

Познанский оборачивается и узнаёт Рахью. Они здороваются, забирают пачки газет у мальчишки и идут по улице.

РАХЬЯ (показывает на пачку газет) Твоему?

ПОЗНАНСКИЙ Моему в тюрьму…

РАХЬЯ И к-как он там?

ПОЗНАНСКИЙ Неплохо! Камеры целый день открыты, газеты носим. (показывает пачку газет) Передачи принимают, охрана распропагандирована — могут выпустить в любой момент…

РАХЬЯ Тебе хоросо… «Кресты» близко… А мне — в Финлянд ехаць…

ПОЗНАНСКИЙ Ого!..

РАХЬЯ О-го-го… Мой-то кфартир меняет казьди день… Си-цяс у полисьмейстер…

ПОЗНАНСКИЙ Как?.. Неужели взяли?..

РАХЬЯ Та, нет!.. Хельсински полисьмейстер — нас селовек, фински сосиал-демократ, товарись Ровио!

ПОЗНАНСКИЙ Тогда, понятно. А я уж подумал, что твой совсем осторожность потерял…

РАХЬЯ Та, никогда! Мой возьть — самый осторозьни, охраняць его легко, только бегаць надо много…