Коллектив авторов - Преподобные Лонгин и Христофор Коряжемские и их жизнеописание

23.02 — преподобного Лонгина Коряжемского.

22.05 — перенесение мощей святителя и чудотворца Николая из Мир Ликийских в Бар-град.

29.08 — перенесение из Едессы в Константинополь Нерукотворного Образа Господа Иисуса Христа.

29.10 — обретение мощей преп. Лонгина Коряжемского.

19.12 — святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца.

Все даты даны по новому стилю.

В первой половине XVI века, в среде многочисленного братства Павло-Обнорского монастыря, спасался инок Лонгин. Он прибыл в монастырь в молодых годах, прошел длинный ряд различных послушаний, дожил до старческих седин и приобрел немалую опытность в иноческой жизни, так что все стали смотреть на него, как на старца испытанного, духовного и относиться к нему с особенным уважением. Был у него друг и собеседник в Корнилиевом монастыре инок Симон, уроженец Сольвычегодский, подобно ему старавшийся угодить Богу. Беседуя с Лонгином, Симон часто вспоминал свою родину, где, по его словам, было много мест весьма удобных для отшельнической, безмолвной жизни. Стремление к отшельнической жизни усиливалось более и более в душе обоих друзей, уже начавших тяготиться многолюдством общежития и возрастающим к себе от иноков почетом и уважением; оттого их мысли чаще и чаще останавливались на жизни уединенной. Бегать людей советовал монахам Арсений Великий, и почти все великие подвижники стремились всегда в пустыню и уединение, боясь как огня мирской славы. «И ты, господине князь Юрий, не подиви на нас о сем, понеже, господине, и сам ведаешь, каков нам вред приходит от похвалы человеческия, наипаче же нам страстным. Аще кто, господине, воистину свят и чист сердцем, ино и тем повреждение бывает от тоя тяготы, а нам, господине, еще всякой страсти повинным велика спона души от того», — писал преп. Кирилл Белозерский к Галицкому князю, желавшему посетить отшельника. Потому два друга, несмотря на то, что один из них находился уже в таком возрасте, когда люди обыкновенно ищут покоя и не любят перемен в жизни, оставили свои монастыри и пошли искать себе для жительства такого места, где бы, не развлекаясь ничем, неведомо для людей, всецело посвятить себя на служение Богу. Всего имения и богатства было с собою у Лонгина одно только деревянное распятие, которое дали ему в благословение от монастыря. [1] Распятие это сохранилось доныне, на одной стороне его вырезано: «Крест Христов Павловы пустыни», на другой: «Лето 7043» (1535).

Спустившись водою от Вологды до Устюга, странники скоро достигли Сольвычегодска, и на некоторое время остановились в тамошнем Борисоглебском монастыре; но жажда пустыни стала здесь томить их еще сильнее, и заставила снова отправиться в путь. Вышедши из города, странники пошли вверх по левому берегу реки Вычегды, и дойдя до Устья речки Коряжемы, остановились на берегу ее, в глухом лесу, в 15 верстах от Сольвычегодска. Лонгину понравилось это пустынное место, и он решился навсегда тут остаться. Не противоречил тому и спутник его Симон. Помолившись Богу, оба друга начали рубить лес и расчищать место, на котором общими силами построили сперва келью, а потом и часовню. Плакал от радости старец Лонгин, будучи весьма доволен своею пустынькою, и не находил слов, чтобы возблагодарить своего спутника за то, что указал такое прекрасное и уединенное место. Сей покой мой во век века, зде вселюся, яко изволих и (Пс. 131, 14), се, удалихся бегая и водворихся в пустыни (Пс. 54, 8), — говорил он, входя в келью после целодневных, тяжелых трудов, то по устройству себе помещения, то по очищению и приготовлению земли для посева хлеба, — ибо, несмотря на свою старость, он хотел питаться трудами рук своих. Блаженный Симон недолго пробыл вместе с Лонгином на устье Коряжемы; пособив старцу устроиться, он оставил его и пошел далее вверх по Вычегде, на речку Сойгу, за шестьдесят верст от Коряжемы. Лонгин остался один, и весь предался богомыслию, дни и ночи проводя в непрестанной молитве и псалмопении.