Дэвид Николс - Вопрос на десять баллов

– Нет, что ты. Ты так хорошо в этом разбираешься. Если в «Университетском вызове» попадется тема «уход за кожей», мы все круто поднимемся!

– По-моему, ты расстроился, да?

– Нет, мне просто кажется, что ничего мне с этим не поделать, вот и все. Думаю, это все из-за начала полового созревания. Все из-за гормонов. Со дня на день я начну интересоваться девочками!

Алиса снисходительно улыбается, затем по-сестрински целует меня на ночь, пробежав взглядом по моему лицу в поисках безопасного места контакта.

Позже, трясясь от холода в постели, лежа на спине в ожидании, когда высохнет мое лицо, чтобы я не запачкал подушку кровью, я тщательно продумываю стратегию своего поведения на завтра и после длительных раздумий прихожу к выводу, что лучшая стратегия – перестать быть таким придурком. Это будет непросто, но мне жизненно необходимо показать Алисе Настоящего Меня. Проблема в том, что в мою душу начинает закрадываться подозрение о том, что мысли об этаком мудром, остроумном, веселом, добром, храбром Настоящем Мне, который бегает где-то неподалеку, – это небольшое заблуждение. Как снежный человек: если его никто толком не видел, то почему все должны верить, что он на самом деле существует?

В о п р о с: Официальное требование предстать перед судом, латинское выражение habeas corpus можно перевести как?..

О т в е т: Ты должен иметь тело.

На следующее утро я просыпаюсь настолько замерзшим, что сначала мне кажется, будто мистер Харбинсон вытащил меня ночью на улицу. Почему чем богаче люди, тем холоднее у них дома? Здесь не только холодно, но еще и грязно: собачья шерсть, пыльные книги, грязные ботинки, холодильники, провонявшие скисшим молоком, плесневелым сыром и гниющими овощами с огорода. Клянусь, на холодильнике Харбинсонов есть пахотный слой почвы. Наверняка они летом косят на нем траву. А может, это и есть определение настоящего, истинного статуса верхушки среднего класса – способность жить в холоде и грязи, но при этом быть абсолютно уверенным в себе. При этом в каждой спальне стоит по умывальнику. Я брызгаю себе на лицо ледяную воду, ставлю «Кружево» обратно на полку и спускаюсь на первый этаж.

Из невидимых динамиков громко вещает «Радио-4». Алиса лежит на диване, укрывшись пледом с изображением собак из шоу «Блу Питер», и что-то читает.

– Доброе утро! – говорю я.

– Приветик, – бормочет она, не отрываясь от книги.

Я присаживаюсь на диван рядом с собакой.

– Что читаешь? – говорю я веселым голосом.

Алиса показывает мне обложку. «Сто лет одиночества» – напоминает мою сексуальную жизнь.

– Хорошо спал? – интересуется Алиса, когда наконец понимает, что я не собираюсь уходить.

– Спасибо, чудесно.

– Замерз?

– Ну, самую малость.

– Это потому, что ты привык к центральному отоплению. Оно очень вредное, это центральное отопление, оно притупляет чувства…

И как будто специально для того, чтобы подчеркнуть это высказывание, появляется мистер Харбинсон и с индифферентным видом начинает разгуливать по гостиной. Голый.

– Доброе утро! – говорит он неприкрыто.

– Доброе утро! – Даже не отводя глаз от камина, я понимаю, что он или очень волосатый мужчина, или одет в черный мохеровый спортивный костюм.

– Заварила чая, Алиса? – голо интересуется он.

– Вот, угощайся.

Он наклоняется рядом с ней, сгибается в поясе, наливает себе чая и широкими шагами возвращается наверх, в спальню, перешагивая через три ступеньки. Когда обзор наконец-то свободен, я спрашиваю:

– Так. Разве. Это. Нормально?

– Что?

– Что твой папа разгуливает голым.

– Абсолютно.

– А…

– Тебя же это не шокировало, правда?

– Ну, знаешь ли…

– Ты же должен был видеть своего папу голым.

– Ну, не видел с тех пор, как он умер.

– Нет, конечно, извини, я забыла, но до того, как он умер, ты должен был видеть его голым.

– Возможно, и видел. Но не таким я предпочитаю его помнить.

– А как насчет твоей мамы?

– Боже, нет, конечно! А ты что, разве ходишь голой перед своим папой?

– Только когда мы занимаемся сексом, – отвечает Алиса, потом цокает языком и закатывает глаза. – Конечно хожу, мы все ходим. Не забывай, что мы все-таки одна семья. Боже, да ты вообще прибалдел, что ли? Честно говоря, Брайан, ты должен быть правильным парнем, а ведешь себя как форменный лох. – (Она вдруг представляется мне старостой класса, злобной и властной. Она что, на самом деле только что назвала меня лохом?) – Не волнуйся, Брайан, я не снимаю одежду, когда в доме гости.