Дэвид Николс - Вопрос на десять баллов

– Брайан, ты что делаешь на Рождество?

– Э-э-э… не знаю.

– Хочешь приехать немного погостить?

– Где?

– У меня.

– В Лондоне?

– Нет, у нас небольшой коттедж в Суффолке. Познакомишься с Розой и Майклом.

– Кто такие Роза и Майкл?

– Мои родители!

– Точно! Я бы с удовольствием, только не хочется оставлять маму одну…

– И не оставляй, можешь приехать после Рождества, сразу же после Дня подарков [46] 26 декабря, второй день Рождества. По традиции в этот день в церквах открывали коробки с пожертвованиями и их содержимое раздавалось бедным. или около того. А мои родители очень любят оставаться наедине, поэтому большую часть времени мы будем проводить друг с другом… – (Она еще думает, что меня нужно убеждать!) — Можем просто уходить из дому, гулять, болтать и все такое…

– О’кей, – отвечаю я.

– Фантастика! Значит, договорились. Послушай, я замерзла. Пошли домой.

К ней в общежитие мы возвращаемся уже за полночь, но по паркетным коридорам все еще бродят туда-сюда несколько человек: зубрилы, торчки и просто страдающие бессонницей. Все они говорят «привет, Алиса», затем кидают на меня скептические взгляды, но это меня не смущает. Я слишком занят мыслями о том, как сказать ей «до свидания», о технике прощания. Дойдя до двери, она говорит:

– Мне лучше сразу лечь, а то завтра лекция в девять пятнадцать.

– Хорошо, и о чем?..

– Станиславский и Брехт – огромная пропасть, вопросительный знак.

– Точно, ведь они во многом не столь уж и далеки друг от друга, хотя люди склонны думать, что их философемы взаимоисклю…

– На самом деле, Брайан, мне уже пора ложиться спать.

– О’кей. Спасибо, что согласилась сходить со мной в кафе.

– Брайан! Я не согласилась – я хотела. – Она быстро наклоняется и целует меня в щечку рядом с ухом.

Все происходит очень быстро, как укус кобры, и мои рефлексы не готовы, поэтому я успеваю всего лишь издать чмокающий звук (наверное, слишком громкий) прямо ей в ухо, а дверь уже закрыта, и она ушла.

По пути домой мне снова приходится идти вверх по дорожке, засыпанной гравием. В конце концов, все прошло нормально. Думаю, все было нормально. Меня пригласили в коттедж, и мне кажется, что теперь она находит меня «интересным», даже если «интересный» – это не совсем то, чего я добивался. Меня немного смущает причина, по которой я получил приглашение, но все же…

– Эй, Джексон! – (Я осматриваюсь по сторонам.) – Извини, я хотела сказать «Брайан». Брайан, подними голову!

Это Ребекка, она высунулась из окна на втором этаже, уже переоделась в длинную черную футболку – собралась ложиться спать.

– Как все прошло, Ромео?

– А, все нормально.

– Значит, любовь уже витает в воздухе?

– Не любовь. Симпатия.

– В воздухе витает симпатия. Я так и думала. В воздухе витает симпатия. Отличная работа, Брайан! Держись, парень!

По дороге домой захожу на круглосуточную станцию техобслуживания и балую себя «Пикником» и баночкой «Лилта» на деньги, сэкономленные за счет рыданий. Когда я возвращаюсь домой в Ричмонд-хаус, уже почти два ночи. На моей двери висят три записки…

19:30. Брайан – звонила твоя мама.

22:45. Звонил Спенсер. Говорит, что ему «все до смерти надоело». Он всю ночь на заправке. Позвони ему.

Брайан, пожалуйста,не бери мой «Апри» без спросу.

В о п р о с: Что именно нужно было сделать Дороти Гейл, чтобы вернуться в Канзас?

О т в е т: Три раза щелкнуть каблуками, думая при этом: «Лучше дома места нет».

Когда я приезжаю домой, мама все еще в «Вулворте», поэтому я завариваю себе кружку чая, плюхаюсь на диван, беру ручку и методично отмечаю в праздничном выпуске «Радио-таймс» передачи, которые хотелось бы посмотреть на Рождество. Чувствую себя абсолютно замученным, что, к сожалению, объясняется больше самодельным пивом Джоша и Маркуса, чем моим академическим рвением. Последние несколько недель семестра прошли в полном тумане: малолюдные вечеринки в домах незнакомцев и побухайки на кухне с компанией Джоша и Маркуса – огромными, плотно сбитыми спортивными парнями и веселыми загорелыми девчонками, играющими в лакросс; у всех ворот рубашки поднят, все изучают французский, все из ближайших к Лондону графств, у всех волосы собраны в конский хвост. Я даже придумал одну классную шутку, а именно: что этих девиц можно в повозки впрягать, такие они резвые, но, к сожалению, рассказывать эту шутку некому.

Во всяком случае, чему бы еще ни учили их в этих частных школах, но как выпить – они знают хорошо. Я чувствую себя отравленным, серым и изголодавшимся и рад вернуться домой, поваляться на диване, посмотреть телик. Сегодня вечером ничего хорошего не показывают, только какой-то вестерн, поэтому я перевожу взгляд на свою школьную фотку в рамочке на телике, сделанную незадолго до смерти папы. Есть ли на свете что-либо серее и безрадостнее старых школьных фоток? Говорят, что фотоаппарат прибавляет каждому пять фунтов, но здесь создается такое впечатление, что этот вес был прибавлен исключительно за счет прыщей. Я выгляжу совершенно по-средневековому, как жертва чумы, весь в угрях и нарывах, и мне становится интересно, как на эту фотку смотрит мама, пока я своей гримасой отвлекаю ее от просмотра телика.