Дэвид Николс - Вопрос на десять баллов

– Наконец-то! Мое имя в огнях! – восклицает Алиса. Естественно, я не смотрю в ее сторону, но по голосу понимаю, что сейчас на ее лице улыбка от уха до уха. – А то мне уже стало казаться, что единственный шанс для меня увидеть мое имя в огнях – это сменить его на Пожарный Выход, – продолжает она, но я не улыбаюсь, а просто выстукиваю морзянку на кнопке: точка-точка-точка, тире-тире-тире… – А все-таки странно, что мы все здесь оказались! После всего, что произошло!.. – Но я храню молчание, поэтому Алиса хватает мою руку и стаскивает ее с кнопки. – Брайан, поговори со мной, пожалуйста, – говорит она уже без улыбки, затем шепчет: – Послушай, извини меня за то, что произошло вчера вечером, мне очень жаль, если я обманула твои ожидания, но я ведь ничего не обещала тебе, Брайан. Я всегда была откровенна с тобой и всегда очень, очень, очень честно рассказывала тебе о своих чувствах. Ну пожалуйста, Брайан, поговори со мной. Я ненавижу, когда ты молчишь…

Я поворачиваюсь к ней и вижу, что она грустная и красивая, с уставшими глазами.

– Мне жаль, Алиса, но мне кажется, я не смогу заговорить с тобой.

Она кивает, словно поняла меня, и не успеваем мы сказать что-нибудь еще, как Джулиан прочищает горло и объявляет о начале тренировки.

– В каком году произошло окончательное разделение христианской Церкви на Восточную и Западную, иногда называемое «Великий раскол христианской Церкви»?

Мне кажется, что я знаю ответ на этот вопрос, поэтому нажимаю на кнопку.

– В тысяча пятьсот семнадцатом?

– Нет. Мне жаль, но вы, должно быть, думали о Реформации. Боюсь, вы заработали штраф в пять баллов.

– В тысяча пятьдесят четвертом? – говорит Нортон-Шелковистые-Волосы, изучающий античную литературу.

– Верно, – говорит Джулиан, и Нортон улыбается и победно откидывает свои прекрасные волосы. – Итак, Нортон, это десять баллов, и ваша команда получает право ответить на три бонусных вопроса о римских богах…

По иронии судьбы, конечно же, я знаю ответы на все эти вопросы.

К концу пятнадцатиминутной разминки, которая проводилась просто ради забавы, просто чтобы мы расслабились, ведь это, помните, всего лишь игра, мы проиграли 115:15. Стоящий за перегородкой декораций Патрик настолько разозлен, что не может говорить. Он просто ходит небольшими кругами, сжимая и разжимая кулаки, и стонет. Натурально стонет.

– Хороши они, правда? – говорит Алиса.

– Они нормальные, – отвечает Люси, – просто им повезло, вот и все. За Партриджем нужно присматривать…

– Три года я ждал этого, три года, – бормочет Патрик, наворачивая круги.

– …Просто мы немного напряжены, вот и все, – продолжает Люси, – нам нужно немного успокоиться. Начать веселиться, расслабиться!

Я вдруг чувствую, что мне надо выпить. Интересно, в этом здании есть где-нибудь бар?

– А может, нам пойти всем в бар, опрокинуть по кружечке-другой пивка, чтобы немного языки развязались, – предлагаю я.

Патрик останавливается.

– Что? – шепчет он.

– Значит, тебе не понравилась эта идея?

– Брайан, ты ответил на восемь начальных вопросов во время репетиции, и на шесть из них неверно. А это значит – минус тридцать баллов…

– Не может быть… – возражаю я.

Или может? Я смотрю на Люси, ища в ее глазах поддержки, но она рассматривает свои ботинки.

Патрик поворачивается к ней:

– Lucia, dimmi, parli Italiano?

– Si, un pochino, – отвечает ошарашенная Люси.

Затем к Алисе:

– E tu Alice, dimmi, parli anche tu l’italiano?

– Si, parlo l’italiano, ma solo come una turista… – вздыхает Алиса.

– Он спрашивает, говорим ли мы по-италья… – шепчет Люси.

– Я знаю, что он спрашивает, Люси! – обрываю ее я.

– Значит, ты говоришь по-итальянски? – интересуется Патрик.

– Нет! Ну, не то чтобы…

– А вот Люси говорит, и Алиса говорит, и я говорю, но все же только ты, Брайан Джексон, единственный не знающий итальянского в команде, почувствовал себя компетентным отвечать на начальный вопрос по итальянским музыкальным терминам…

– Никто не жал на кнопку, вот я и подумал, почему бы мне не сунуться в драку…

– Может, в этом и есть твоя проблема, Брайан? Ты просто суешься, тычешься, тычешься на ощупь и каждый раз ошибаешься, но ты продолжаешь тыкаться, снова и снова, и каждый раз неверно, неверно, неверно, неверно, неверно, и ты уже проигрываешь игру, и нас тащишь за собой…

Мое лицо и его, ярко-красное, как университетская рубашка, разделяет не больше дюйма…

– Да ладно вам, парни, это была всего лишь репетиция, – говорит Люси, пытаясь втиснуться между нами, в то время как Алиса стоит чуть поодаль, закрыв руками лицо, и разглядывает нас сквозь пальцы.