Андрей Остальский - КонтрЭволюция

«Какого еще «шпиона», сам не знает, что несет», — думал в это время Софрончук, но вслух только поддакивал да переспрашивал. Например, вопрос был такой. Кто дал санкцию на обыск в жилище члена Политбюро? Ответ: а никакого члена Политбюро уже нет. А есть пациент психиатрической спецсекции, недееспособная личность, неизлечимо недееспособная. Понятно? И кстати, по дороге в больницу пациент Фофанов подписал заявление в ЦК — просьбу об освобождении его от всех партийных должностей по состоянию здоровья.

Вопрос второй: кто мог получить информацию о дневнике? Только спецотдел. Но в таком случае почему сам спецотдел не займется открыванием сейфа?

— Спецотдела не существует, — сухо отвечал на это Ульянов. — Еще вопросы есть?

— А почему нам не объединить усилия с командой Смотряева? Одно же дело делаем?

— Не твоего ума дело! — При этом вопросе Ульянов что-то занервничал, а Софрончук намотал его нервный ответ себе на ус.

— Зная вас, товарищ генерал, я удивлен, что вы не хотите сами руководить операцией на месте.

— Это ты в точку попал. Надо бы, надо, но… есть обстоятельства… В общем, работай без меня.

И этот ответ Софрончук принял к сведению. Интересная картина получается…

— А что будет, если Смотряев со своими ребятами прибудет в самый разгар моей там деятельности, что мне тогда делать? Перестрелку с ними, что ли, устраивать?

— Такого приказа я тебе дать не могу! Скажу одно: действуй по обстановке, соображай мозгами, думай! Творчески подойди! Но, по моим сведениям, у тебя как минимум час форы перед Смотряевым… Можешь успеть — если перестанешь тянуть кота за хвост… Хватит разговоров, дуй на Толстого! Если что, позвони… только не по «вертушке»!

О, еще интереснее, мотал на ус Софрончук, значит, ГУПС, Главное управление правительственной связи КГБ СССР, не на нашей стороне играет. Замечательная история!

— Все понял? — нетерпеливо спрашивал Ульянов. — Или еще раз все повторить… Как-то ты отупел, полковник, от этого своего бунта гормонов…

— Так точно, отупел, товарищ генерал!

— Ну давай, выполняй быстрей…

— Никак нет, товарищ генерал!

Голос Ульянова в трубке поперхнулся и на секунду замолчал. Потом спросил — на этот раз осторожно, почти ласково:

— Не понял… что значит — никак нет? Это к чему относилось?

— К приказу выполнять скорей, товарищ генерал!

— Ты что, и вправду сбрендил? Что ты несешь?

— Разрешите доложить, товарищ генерал?

— Да уж докладывай, и скорей, а то у нас времени совсем не остается… Если Смотряев раньше нас туда доберется… ух, мало не покажется… Так что там у тебя?

— Без Натальи Шониной выполнить ваш приказ не представляется возможным, товарищ генерал!

— Что?! Да ты! — Ульянов чуть не задохнулся от ярости. — Ты вообще хоть чуть-чуть соображаешь, что говоришь? Под трибунал пойдешь, полковник, я тебе обещаю!

— Есть идти под трибунал, товарищ генерал! Надеюсь, вместе с вами!

И Софрончук повесил трубку.

Аппарат тут же зазвонил снова.

— Твоя Наталья Шонина, — орал Ульянов, — уже в Кащенко, и ее там накачивают всякими нейролептиками и прочим. Мне сказали, совсем плоха, овощ, а не человек, и никаких шансов выздороветь. Понял? Зачем тебе овощ, Софрончук? Что ты с ним делать будешь? Тебе баба нужна для твоего кризиса среднего возраста, а не овощ. Обеспечим, если сам себе не сыщешь…

— Разрешите доложить, товарищ генерал? А не пойти ли вам нах?

И Софрончук снова повесил трубку, на этот раз даже шмякнул ее на рычаг со всей силы, так что аппарат даже затрещал от возмущения. Но тут же зазвонил опять.

— Я тоже умею ругаться матом! — орала трубка.

И действительно, секунд тридцать после этого трубка извергала голосом Ульянова поток изобретательно скомбинированной нецензурной брани.

Софрончук же решил быть терпеливым, выдержанным, цивилизованным. А потому молчал и ждал, пока начальник «девятки» успокоится. Думал про себя: пьет он много… вот нервы и отказывают. А ведь недавно еще был гигант, непроницаемый сфинкс. А что стало? Не выдерживает стресса… Вот что наша работа с людьми делает…

Наконец Ульянов замолчал. Посопел еще в трубку. Сказал:

— Ну и зачем тебе Наталья Шонина там, на Толстого? Мы ее можем куда-нибудь в другое место потом тебе привезти — на Казанский вокзал, например…

«Так я вам и поверил», — подумал Софрончук. Но вслух сказал:

— Как же вы не понимаете, товарищ генерал… Она может знать ключ к коду…

— Да ничего она знать не может. Говорю тебе: овощ она, о-вощ…