Татьяна де Ронэ - Русские чернила

– Надо уходить с корабля, и как можно скорее, бегом.

– Подожди, – приказал Николя, – внизу еще кто-то есть.

Снизу, из глубины коридора, на них смотрело еще одно лицо. Женское. Николя опустил связанные скатерти. Но она не сделала даже попытки за них ухватиться.

– Пожалуйста, давайте, я вам помогу! – крикнул он. – Возьмитесь за конец каната!

Никакого ответа.

– Я возьму их с собой. Пойдемте! – сказала Лили.

– Они знают, кто это? Их знакомая?

Они замотали головой: нет, понятия не имеют. Лили заботливо повела их за собой.

– Ну, ты идешь?

– Я попробую вытащить ее.

Теперь Николя остался один. Он лег на живот, держа наспех связанный канат окровавленными руками, и заметил, что вода внизу прибывает с каждой минутой. Если он спустится, обратно будет уже не выбраться.

– Вы слышите меня? – крикнул он, и его голос гулко раздался в коридоре-колодце.

В неверном свете он различил повернувшееся к нему женское лицо. Женщина была старая, с седыми волосами и огромными добрыми глазами. Сережки и колье слабо поблескивали в черной воде. Вода уже покрыла ей плечи, и казалось, что лицо плывет к нему.

– Пожалуйста, позвольте мне вам помочь. Держитесь за канат обеими руками, вот и все, и я вас вытащу. Я подниму вас наверх и помогу сойти на берег.

Снова никакого ответа. Только усталое, полное очарования старческое лицо. Николя вдруг охватил необъяснимый ужас. А вдруг он не сможет ее спасти? Что, если она сама ему не позволит? Он глубоко вздохнул. Надо успокоиться, сосредоточиться.

– Вы, наверное, очень устали, но я вас понесу, когда вытащу, вам не надо будет идти самой.

Может, на палубе надо будет обвязать ее за плечи? Но об этом он подумает потом, сейчас самое главное – вытащить ее.

– Вы говорите по-английски или по-французски?

Она отрицательно покачала головой.

– Как ваше имя?

Молчание. Она ничего не ответила. Умирающий корабль стонал и трещал. Где-то далеко раздался крик, кто-то заплакал. Страх снова охватил Николя. Надо срочно уходить с «Сагамора». Но он не мог оставить старуху здесь, бросить ее в темном колодце коридора.

Он пальцем ткнул себя в грудь:

– Николя, меня зовут Николя.

– А вас?

Теперь он направил палец на нее.

– Наташа.

Этот акцент он узнал бы повсюду. Сердце подпрыгнуло.

– Вы русская?

– Да , – ответила она по-русски, кивнув.

– По-жа-люй-ста! – крикнул он тоже по-русски. – Пожалуйста! Наташа, позвольте мне вас вытащить отсюда! Пожалуйста!

Он пожалел, что не выучил русский язык, на котором говорила бабушка, – язык, которого так и не знал отец. Если бы он только мог сказать ей сейчас хоть несколько фраз, убедить Наташу, добиться ее доверия, она бы его послушала, он был уверен, и позволила бы себя вытащить.

Наташа. Так звали прабабушку. Перед ним возникла фотография с памятника на Волковском кладбище: лицо с доброй улыбкой, обрамленное платком.

Он постарается произнести это имя как можно более по-русски, словно напишет его кириллицей: НАТАША. Может быть, русская кровь, которая в нем течет, сможет ее убедить.

– Наташа, – громко крикнул он, – Наташа!

Она отрицательно покачала головой:

– Нет, Николай.

Его имя она произнесла на русский лад, как произносила его Лиза Сапунова.

Черная вода уже дошла ей до подбородка. Она не боялась. Она ободряюще ему улыбалась. Смотреть на нее больше не было сил.

Он знал, что всю жизнь будет помнить это лицо и эту улыбку.

Поднявшись на ноги, он что было мочи принялся звать на помощь, срывая связки, спотыкаясь и падая на скользком металле. Если бы найти еще кого-нибудь, они вдвоем могли бы вытащить Наташу. Но вокруг никого не было. Он хрипло орал, горло у него горело. Единственный звук, который он мог различить, было бульканье неотвратимо прибывающей воды. Но у него в кармане «Блэкберри»! Может, удастся запросить помощь? Но телефон не пережил долгого пребывания в морской воде. Николя в ярости отшвырнул его прочь.

Взошедшая над палубой луна равнодушно освещала серебристым светом картину хаоса и разрушения. Теперь корабль полностью завалился на правый борт. В небе кружили вертолеты, освещая «Сагамор» лучами прожекторов. Николя сказал себе, что надежды больше нет. Если бы можно было привлечь их внимание и показать, где находится Наташа, надежда бы оставалась. Он стал махать руками вертолетам, с трудом удерживая шаткое равновесие на скользких поручнях. Слезы катились у него по щекам. Каркас корабля под ногами продолжал вздрагивать и трещать. Снизу, с воды, до него долетали крики пассажиров, но он думал только о Наташе: ее надо было спасти, позаботиться, чтобы она оказалась в безопасности. Сколько времени он провел в ожидании, он не знал. Когда наконец появились аквалангисты, он отвел их к ресторану, уже заполненному водой, и с ужасом все понял. К коридорам-колодцам не подобраться, надежды больше нет.